Последние отзывы

  43  

– Что, испугался? От начальства влетело? – усмехнулась Лана, пропуская его в коридор и запирая железную дверь.

– На «вы», если не затруднит, – напомнил он.

– После вчерашнего на «вы»? А не круто? Я со своими любовниками не церемонюсь.

– Тогда с вами побеседует мой начальник. В управлении, куда вас вызовут повесткой. Или приведут принудительно, – слегка припугнул он.

– Ладно, мент, пусть будет Алексеевич.

– Спасибо. И за «мента». Если вы согласны дать показания, Светлана Анатольевна, тогда будем составлять протокол. Я с вашего разрешения пройду на кухню?

– А вчерашний ужин запротоколировал? В подробностях? – хмыкнула Лана, проходя на кухню.

– Это был обед.

– Я с твоего разрешения… То есть с вашего, перышки почищу? Рановато вы, Алексей Алексеевич, не подготовилась.

– Нет нужды, Светлана Анатольевна. И времени у меня маловато.

– Работаем в поте лица. Трудимся. А бабок как не было, так и нет, – ехидно сказала хозяйка квартиры.

– Хватит паясничать! – рявкнул Леонидов. – Сядьте!

– Испугалась! – огрызнулась Лана, но присела напротив. Глянула на него с откровенным презрением: – Ну?

Он достал папку, собираясь и в самом деле записывать все, что она скажет. Пятьдесят тысяч долларов – это вам не шутки! Из-за них и убить могли!

– Долго же вы меня за нос водили, Светлана Анатольевна. Значит, остались без средств к существованию? Всеми покинутая?

– Что ты несешь? Ох, простите, уважаемый Алексей Алексеевич! Какой такой навар я получила со смерти Серебрякова?

– Да приличный, если верить полученным мной из верного источника сведениям.

– Эта крашеная дрянь – верный источник?! Да она соврет – недорого возьмет! Дешевка!

– Вы были со мной откровенны, когда рассказывали о вечере двадцать девятого августа?

– Куда уж откровеннее!

– Вы уверены?

– Все, что хотела сказать, я сказала.

– Да. Но кое о чем вы почему-то предпочли умолчать.

– Не понимаю я, чего тебе надо, мент? Что ты все время в душу ко мне лезешь? Есть вещи, в которых женщина не хочет признаваться, тем более мужчине, если хочет понравиться.

Но которого презрительно называет ментом. Значит, Светлана Анатольевна взялась эксплуатировать его светлые чувства. Как это мило!

– Я тронут, – вздохнул Леонидов. – Знаете, что я больше всего ценю в женщинах?

– Ну? – подалась вперед Лана, и ее упругая грудь едва не вывалилась на стол. Алексей скользнул по ней безразличным взглядом и сказал:

– Когда они говорят правду.

– Хам!

Лана откинулась назад и потянулась за сигаретами, лежащими на подоконнике. Пока девушка прикуривала, Алексей отметил, что ее темные волосы растут странно, образуя на лбу треугольник, вершина которого находится чуть ли не над самыми бровями, а основание переходит в сальную гриву. Проблема с волосами, понятно. Такие надо мыть чуть ли не каждый день. Не успела, не подготовилась. И под тщательно выведенной линией черных бровей появились отдельные волоски. Черные. Которые каждый день надо выщипывать, иначе выглядит неопрятно.

«Тоже мне, красавица! – презрительно подумал он. – И как Серебряков ее не разглядел? Или разглядел?»

– Так я жду, Светлана Анатольевна. Терпеливо жду, когда вы мне начнете рассказывать, куда делись деньги и почему Серебряков вез их вам, – наугад сказал он.

– Не знаю я ни про какие деньги.

– Как же? Пятьдесят тысяч долларов? А вот Павел Петрович Сергеев, с которым я беседовал вчера, поведал мне, как он отдал их Серебрякову вечером двадцать девятого августа, и тот собирался отвезти их вам.

– Не мог он ничего сказать Паше. Зачем это?

– Но ведь он собирался доверить Сергееву управление фирмой. Значит, никаких тайн между ними отныне быть не должно. То есть, не должно было бы быть…

Он запутался. Но Лана поняла. Или не поняла, потому что наморщила лоб:

– Что-что?

– Где деньги? Ну?! – повысил голос Алексей.

– Сволочь Паша. – Лана глубоко затянулась. – Сдал, значит.

– Короче, ты про деньги знала. Что, наводку дала?

– Никого я не наводила! Делать мне больше нечего! Это были мои деньги! Ты понимаешь, мент? Мои! Кровные! Честно заработанные! Были, да уплыли, – с откровенным сожалением сказала Лана.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Да, я тебе соврала. Серебряков мне позвонил, но не двадцать девятого августа, а двадцать восьмого. Позвонил и сразу предупредил, что разговор будет серьезный. Мол, расположись поудобнее, настройся и внимай. Тут и сказал, что завтра приезжать не собирается. Я, естественно, спрашиваю: «А когда?» Он говорит: «Никогда. Что было, то прошло, наша встреча была ошибкой». Я, естественно, говорю: «Предупреждать надо. Денег в доме – ни копейки!» А он: «Да пошла бы ты…» Ну и так далее.

  43