Особенно,... 
73 
– Договорились, – согласился Кацнельсон. – Но как-то впопыхах, не подумав… Я тогда понятия не имел, что конкретно затевается, да и агенты ФСБ вокруг не бродили. До вас-то они когда еще доберутся, а я – вот он, все время на объекте. Готовый вор и преступник, бери и сажай. А уж когда я сяду, денег мне точно не дождаться.
– С чего ты взял? – возмутился Губанов, но Кацнельсон только вяло махнул рукой.
– С чего надо, с того и взял. Только знайте, гражданин начальник, что там, за решеткой, я молчать не стану. То есть стану, конечно, но только в том случае, если деньги будут у меня.
– Дурак, – сказал Губанов. – Ты ничего не сможешь доказать, и никто не сможет. Зря ты мне угрожаешь, я тебе этого не забуду.
– И не надо забывать! Помнить надо, все время помнить! Что же вы, господин майор, совсем за дурачка меня держите? Ведь копия проекта – настоящего проекта! – до сих пор у меня хранится. Мне и доказывать ничего не придется. Что там доказывать, когда все и так видно?
– Ах ты, ссс… – прошипел Губанов. – Как же ты ухитрился, гад?
Он перегнулся через стол и схватил Кацнельсона за грудки. Прораб не сопротивлялся.
– Не советую, – сказал он. – Не ровен час, случится что.., шею, например, сломаете ненароком. Пакет с проектом и объяснительной запиской тронется в путь в тот самый миг, как станет известно о моей смерти.
– Жидовская морда, – с отвращением процедил Губанов, отпуская прораба.
– Совершенно справедливо подмечено, – не стал спорить Яков Семенович. – А вы как думали? Думали, прошмонали мастерскую, в квартире тихонечко пошарили, по машине полазили, ничего не нашли – значит, все в ажуре? А еще чекист!
Губанов медленно опустился на стул, стиснув зубами фильтр сигареты с такой силой, что едва не перекусил его пополам. На скулах у него играли желваки, брови угрюмо сошлись к переносице, а кулаки тяжело лежали на обшарпанной крышке стола, как два посторонних неживых предмета. По мере того как майор давил кипевшее внутри ^Бешенство, лицо его постепенно разглаживалось и наконец приобрело обычный сонный и снисходительный вид. Кулаки разжались. Майор затянулся сигаретой, но дым не пошел через раздавленный, сплющенный фильтр. Губанов озадаченно осмотрел сигарету, сунул ее в пепельницу и сразу же закурил новую.
– Да, – убирая в карман пачку, протянул он, – огорчил ты меня, Яков Семенович. Можно даже сказать, обидел. Мало того, что ты не доверяешь деловому партнеру, который в тебе души не чает, так ты еще, оказывается, и шантажист! То есть, конечно, это не шантаж, а чистой воды фуфло, но чтобы ты не волновался и спокойно работал, деньги я тебе выплачу. Только, извини, по частям. Тут я, хоть ты меня убей, ничего поделать не могу. Просто не могу, и все тут! По независящим от меня причинам, понял? Получишь все в три выплаты. Первая выплата через два дня, последняя – по завершении работы. Кстати, как мы продвигаемся?
– Хорошо продвигаемся, – спокойно ответил Кацнельсон. Финансовый вопрос был закрыт, и хищный огонек, горевший в глазах Якова Семеновича во время его обсуждения, сразу же погас. – Через месяц главный корпус и оба крыла будут готовы к монтажу оборудования. Завтра начинаем возить гравий для благоустройства территории.
– Вот это давно пора, – подхватил Губанов. – А то ни проехать, ни пройти…
– “Ауди” – немецкая машина, – заметил Кацнельсон. – А что русскому здорово, то немцу смерть.
– Т-твою мать, – восхитился Губанов. – Развел на территории грязелечебницу и еще хиханьки строит. Слышь, ты, русский, твои орлы мою тачку бульдозером не вытащат?
– Да уже вытащили, наверное, – равнодушно ответил Кацнельсон и закурил.
Губанов заметил, что этот мерзавец даже не особенно скрывает свое торжество по поводу одержанной победы. “Погоди, сволочуга, – подумал майор, вставая. – Эта победа тебе еще боком вылезет, как Бородино Наполеону”.
– Ладно, Семеныч, – сказал он. – Пойду доктора нашего навещу, посмотрю, как дела у его больных.
– Кстати, – подавшись вперед, сказал Кацнельсон. – Доктор на днях выражал недовольство качеством поставляемого оборудования, а потом заходил ко мне и взял копию проекта.., не первоначального, само собой, а усовершенствованного.
Губанов обернулся, стоя у дверей, и ухмыльнулся ему в лицо.
– Что же это ты, Семеныч, – сказал он, – в стукачи метишь?
– Мы партнеры, – ответил Кацнельсон, – и я забочусь о безопасности нашего общего дела. И о своей безопасности тоже, между прочим.
73 
