Глава 9

Доктор Маслов медленно спустился по широкой, отделанной фальшивым мрамором лестнице в вестибюль главного корпуса. На его бородатой физиономии застыло выражение глубокой задумчивости, даже очки без оправы, казалось, поблескивали с угрюмой озабоченностью. Он курил, рассеянно стряхивая пепел прямо на белоснежные ступени, и время от времени довольно сильно дергал себя свободной рукой за кончик левого уса. Галстук, который он начал носить по настоянию Губанова, сбился куда-то в район правого уха, а старомодный кремовый джемпер был не очень сильно, но все же вполне заметно перепачкан кровью.

В вестибюле он застал Губанова. Майор стоял к нему спиной и сквозь стеклянную стену смотрел на распаханную топкую стройплощадку, в облике которой уже начали понемногу проступать черты будущего парадного подъезда.

Над его макушкой периодически возникали голубоватые облачка табачного дыма, которые тут же рассасывались в огромном гулком пространстве пустого вестибюля. За окном, натужно ревя мотором и отчаянно дымя, задним ходом прокатился и исчез за утлом груженный щебенкой самосвал, на котором доставили раненого. За самосвалом, широко шагая по раскисшей глине, поспевал смуглый работяга с совковой лопатой под мышкой. Вид у работяги был хмурый и независимый.

Губанов обернулся на звук шагов и сделал неопределенный жест зажатой в пальцах правой руки сигаретой. Доктор Маслов задумался, что это было: ленивое приветствие или не менее ленивое выражение досады по поводу его несвоевременного возвращения. Друг Алексей в последнее время заметно хандрил. Доктор Маслов неоднократно предлагал ему пройти курс психоанализа и неоднократно же был в ответ посылаем туда, куда русские люди посылают друг друга в подобных случаях.

– Легок на помине, – сказал Губанов. – А я как раз о тебе думаю.

– Да? – немного язвительно переспросил Маслов. – И что же конкретно ты обо мне думаешь?

– Конкретно? Конкретно я думаю, сможешь ты продержаться до конца, или с тобой возникнут проблемы.

По костлявому хребту доктора Маслова пробежал неприятный холодок, и он впервые за все это время подумал, что в жизни бывают ситуации пострашнее тех, что описаны в его любимых романах ужасов. Губанов, например, был сейчас страшен несмотря на улыбку, кривившую его рот. Улыбка существовала как бы сама по себе, а вот глаза у друга Алеши были похожи на стволы спаренного пулемета, и доктору стало не по себе, словно его поймали на краже медикаментов или совращении малолетней.

– О чем это ты? – спросил доктор самым непринужденным тоном, на который был способен.

– Пойдем к тебе, – сказал Губанов и ввинтил окурок в тонированное стекло лицевой стены вестибюля. На стекле осталось неопрятное черное пятно. – Там и потолкуем.

Спирт у тебя еще остался? Башка трещит так, что мочи нет терпеть.

– Спирт остался, – медленно сказал Маслов, – вот только я сомневаюсь, стоит ли его тебе давать. Что-то странно ты себя сегодня ведешь.

– А у меня жизнь странная, – с непонятной интонацией ответил Губанов. – И работа у меня странная, и жена, и тесть… А уж какая странная у меня была теща, так это вообще с ума сойти. И вообще, мы живем в стране чудес, как какая-нибудь трахнутая Алиса.

– Слушай, – напомнил ему Маслов, чтобы не молчать, – ты ведь на работу собирался. Говорил, дела у тебя…

– Дела сегодня побоку, – сообщил Губанов. – Такая сегодня погода… Ты что, Гиппократ, испугался? По роже твоей мохнатой вижу, что испугался. Не дергайся, все под контролем.., пока.

– Ты можешь объяснить, в чем дело? – спросил Маслов.

Теперь он был уверен, что Губанова просто развезло от рюмки неразведенного спирта, и тот несет околесицу. Доктору не нужно было напрягать воображение, чтобы представить, что может плести упившийся до розовых слонов майор ФСБ: все это он наблюдал и выслушивал неоднократно и не испытывал по этому поводу ничего, кроме тоскливого раздражения.

– Я все могу объяснить, – ответил Губанов, – только не здесь. Я же говорю, пошли к тебе в кабинет. У тебя там, черт возьми, уютно.

Через вестибюль пролетел озабоченный Кацнельсон. Он так торопился, что Маслову показалось, будто он слышит негромкий свист рассекаемого прорабом воздуха. Доктор проводил его взглядом, нахмурился и молча кивнул.

  59