Особенно,... 
31 
Мелодично пропиликал звонок за дверью. На сей раз призывник перестал быть просто разносчиком повесток, гонцом, приносящим плохую весть. Теперь он мог позволить себе иметь имя и фамилию – как-никак, не один год приходил сюда на правах старого друга.
Дверь открыла мать Бориса. Близоруко прищурившись, вглядывалась в царивший на площадке полумрак.
Постепенно из этого полумрака прорисовалось лицо пришедшего.
– А, Володя Купреев! – радостно признала она в возмужавшем парне худощавого подростка, наведывавшегося в их дом.
– Боря дома?
– Дома, дома. Что ж он мне не сказал, что ты придешь? И угостить-то нечем…
– А я и сам не знал, тетя Роза, что приду к вам сегодня.
Володя решил пока не говорить об истинной цели визита. Он долго блуждал по улицам, открывая в своем районе такие уголки, куда раньше никогда не забирался, устал и замерз, да еще, как назло, пошел дождь.
Ему хотелось как можно скорее оказаться в тепле и выпить если не рюмочку ликера или коньяка, то хотя бы чашечку горячего чая или кофе.
– Боря! – позвала мать, пропуская Купреева в квартиру.
Тот с омерзением сбросил с себя насквозь промокшую куртку, пригладил перед зеркалом мокрые волосы. Выглядел он не лучшим образом. Приоткрылась дверь в слабо освещенную боковую комнату. Возле окна, на письменном столе, мерцал голубым экраном компьютер.
– Володька! Здорово! – Борис просиял неотразимой улыбкой, пожимая влажную холодную ладонь друга. – Проходи, сто лет тебя не видел.
– Замерз как собака.
– Сейчас согреешься.
Володя прошел в маленькую комнатку метров около девяти. Борис исчез на кухне. Послышалось звяканье посуды, и вскоре Элькинд появился с небольшим пластмассовым подносом, на котором дымились две чашечки кофе, а в стеклянной вазочке высилась горка печенья.
– Круто живешь теперь, – сказал Володя Купреев, оглядываясь по сторонам, хотя никаких предметов роскоши, если не считать старого компьютера, в комнате не было.
– Погоди, сейчас кое-что достану.
– Посущественнее кофе?
– Значительно…
Боря покосился на закрытую дверь, распахнул дверцу тумбочки письменного стола и достал недопитую бутылку коньяка и две маленькие рюмочки.
– Оцени.
– То что надо! Молодец, Борька! А то я продрог, промок…
– Да уж, вижу.
Стеклянные цилиндрики рюмочек сошлись, издав глухой звон, какой можно слышать при ударе булыжника о булыжник.
– Давай, пей скорее, и спрячем.
– Жалко такой нектар залпом пить.
Купреев медленно втянул в себя содержимое рюмки и наконец-то по-настоящему расслабился. Идти ему уже никуда не хотелось, в тепле было приятнее осознавать, что свой долг он выполнил, осталась лишь небольшая услуга старому другу, которую он не прочь был оказать.
– Чего тебя в такую погоду по улице носит? Небось, раньше сколько раз возле моего дома проходил, а в гости не наведывался.
– Ты не рад?
– Я этого не говорил, но все-таки интересно, каким ветром тебя занесло.
– Сегодня, Боря, я выполнял самое неприятное поручение в моей жизни, хотя и с неплохим финалом для самого себя.
– Что же?
Володя полез в карман, вытащил стопку корешков от повесток и одну еще целую.
– Вот, на, почитай.
Элькинд брезгливо взял в руки повестку за уголок и принялся читать стандартный текст, в котором ему предписывалось явиться в военкомат для прохождения медицинской комиссии.
– Я же им справку занес, – зло нахмурился Борька.
– Я-то что, – Володя развел руками, – сидит полковник, дуб дубом, наверное, фамилия ему твоя не понравилась.
– Возможно, – Борька вернул повестку Володе.
– Нет-нет, это теперь твое. Я как билетер: контроль отрываю, себе беру, а билет держи. Идти или не идти – твое дело.
– Так что, я еще и расписаться здесь должен? Подписать себе приговор?
– Конечно.
– Так это же подстава с твоей стороны! Кто бы другой с таким пришел, мать бы его на порог не пустила.
– А кто тебе сказал, Борька, что ты должен своей подписью расписываться? Мне лишь бы закорючка стояла. Смотришь, дуб и на полгода мне отсрочку даст, может, поступить успею.
Улыбка, до сих пор не сходившая с губ Элькинда, сделалась чуть шире. Он взял со стола красный фломастер и написал несколько букв еврейского алфавита.
– Думаю, полковнику понравится.
– Это ты зря, – сказал Володя, – стояла бы закорючка, он и внимания бы не обратил, а так… Пролистает корешки и обязательно спросит, собственноручно ты подписывался или же кто из родных черканул.
31 
