Особенно,... 
87 
— Нет, представьте себе. Не было. — Профессор развел руками.
— И вы не ругались, не выясняли отношений?
— С Пашей? — искренне удивился Гончаров. — С Пашей выяснять отношения? Да это же был добрейший человек! Прекраснейший! Душевный!
Тут Леонидов снова чуть не упал со стула:
— А я другое о Павле Андреевиче слышал.
— Клеветники, завистники! — возмущенно сказал Гончаров. — Я же говорю, что его отравил Сальери!
— А вы никогда не критиковали Клишина?
— Ну, я советовал иногда, но очень осторожно, талант, знаете ли, вещь хрупкая, ни за что нельзя его ругать.
— А вам известно, в каких отношениях был Клишин с вашей женой?
— Отношения? Они прекрасно ладят, моя Аллочка и Паша. Между ними отношения были прекрасные, просто великолепные! И всегда только такие! Паша нисколько не обиделся, когда Аллочка вышла замуж за меня. Вы знаете, молодой человек, Паша за моей женой когда-то ухаживал, таинственно понизив голос, подмигнул профессор Алексею. — Ухаживал, да, да! Но Аллочка полюбила меня, мы поженились, а Паша нисколько не обиделся и по-прежнему ко мне приезжал. Какой он был милый и добрый! На свадьбе радовался больше всех, поздравлял искренне, и с Аллочкой у них потом была замечательная дружба.
«С ума сойти! — подумал Леонидов, выслушав тираду профессора. — Такое ощущение, что он говорит о других людях!»
— А о чем вы говорили в тот вечер, Аркадий Михайлович? С Клишиным.
— О последней Пашиной книге, о чем же еще? Он отрывки мне давал читать. Странная вещь, я никогда не думал, что моего лучшего ученика потянет на мистику.
— Мистику?
— Ну а как вы еще назовете описание собственной смерти? С чего он взял, что его непременно должны убить? Отравить ядом?
— А разве его не убили?
— Да? А ведь постойте, в самом деле! Надо же! Да ведь он так и написал! А я как-то не думал, что…
— Последний месяц чем вы занимались?
— Писал новую монографию у себя на даче, начал в конце мая. Какое сегодня число?
— Вчера убили вашу жену.
— Аллу? Да, я написал в своем дневнике… Постойте-ка? Так она, что, умерла? — беспомощно посмотрел на Алексея профессор.
«Почему Надя не предупредила, что он не в себе? — удивился Леонидов. — Ему нужен психиатр. Он заговаривается».
— В вашем кабинете есть снотворное? — осторожно спросил он.
— Должно быть.
— Вы его употребляете?
— Какие-то таблетки пью. Но это, кажется, почки. У меня почки больные, да и сердце иногда шалит, но снотворное…. Я не помню, — виновато сказал Гончаров.
— Вы сегодня все время были в кабинете?
— Нет, что вы! Поработать не дали, да-а… Этот мужчина. Не сложившаяся личность. Я совсем ничего потом не помню, а Аллочка… Разве ее нет?
— Я пойду Надю позову.
Леонидов вышел из кабинета. На кухне Надежда в своем длинном траурном платье мыла посуду, стряхивая объедки в мусорное ведро.
— Давайте хоть я вам помогу, — вызвался Леонидов.
— Я привыкла, — стандартно ответила она, как отвечала на любые предложения о помощи всю свою недолгую жизнь. — Поговорили?
— Представляю, что было с Михйным! Он психиатричку не пытался вызвать?
— Нет, — улыбнулась Надя. — Если честно, дядя вчера выпил. С горя. Что с ним случается крайне редко. А сегодня днем он добавил. Вашему Михину не повезло, а после того как не был сдан зачет по Пушкину, его просто выставили из кабинета. Что было! Дядя, будучи нетрезвым, закричал на всю квартиру: «Завтра все выучите, молодой человек и придете пересдавать! А сегодня я вас слушать не желаю!»
Алексей невольно рассмеялся, представив себе эту сцену:
— Ну, Игорек, ну попал!
— А как с вами?
— Я сдал, и со мной поговорили. Он уже адекватен. В смысле алкоголя, но… Скажите, Аркадий Михайлович всегда был такой странный, или это Алла его довела?
— Можно и так сказать. Дядя любил ее, правда. Алла же этим злоупотребляла. У нее всегда были любовники. Не только Павел, но и другие. Не желая прозревать, мой дядя ушел в себя, придумал свой собственный мир, где все так, как он того желает. Поначалу они, конечно, ссорились. Но дядя — человек интеллигентный, тетя же была стервой. Вы уж меня извините. Со временем дядя научился не реагировать на Аллины грубости, нецензурные слова, делать вид, что он их не слышит. Это его способ защиты.
— Он и на самом деле не догадывался о связи Аллы с Клишиным?
87 
