109 
Он убил девушку.
И покатился снежный ком!.. Одна смерть влекла за собой другую. Почувствовав, что Осич и в самом деле на грани того, чтобы поделиться своими сомнениями с Богулом, и более не уверенный, что она станет молчать, Туровский избавился от Осич. Но таким образом он убрал главное подозреваемое лицо. Человека, у которого, как казалось Светловой, был самый серьезный мотив для совершения преступлений.
Это была роковая ошибка Туровского. Правда, у него уже не было выбора: оставлять женщину в живых было бы для него не менее опасно.
Это, кстати, закономерно случается с великими преступниками: жизнь как бы уже не оставляет им выбора, наступает некий критический предел в их деяниях.
Сделаешь глупость — и попадешься. Не вделаешь — тоже выйдет глупость, потому что все равно попадешься.
К сожалению, Анна разговаривала уже с умирающей Осич, у которой не оставалось сил даже на последние предсмертные слова.
Когда Валентина Осич повторяла имя “Елена”, она, конечно, хотела спасти свою подругу, подозревая, что та в опасности…
Возможно, только это и заставило Осич предать свою любовь к Туровскому и выдать его тайну Светловой.
А Светлова решила, что Осич Елену обвиняет.
Теперь стало понятно, что тогда, в больнице, на вопрос: “Это Елена?”, подразумевающий виновность Туровской, Осич вовсе не ответила Светловой “да”.
То, что Осич закрыла глаза, вовсе не означало знак “согласия. А лишь то, что она обессилела: она просто навеки закрыла глаза, оставив Анин вопрос без ответа.
После гибели Осич на пути к разгадке, по сути, наступил критический момент.
Сыщики после взрыва стали озираться в поисках кого-то, кто бы тянул на роль главного подозреваемого, мощного и хищного, того, кто мог бы это сделать.
И на какое-то время, когда взоры Светловой обратились к “Ночке”, она колебалась в выборе.
Елена или Туровский?
Но произошло трагическое недоразумение.
Осич произнесла перед смертью имя Елены. И Светлова устремилась в неверном направлении.
Мало кто вообще в криминалистической практике устоял перед так называемыми предсмертными разоблачениями: записками, последними словами и указаниями.
Почему-то всем кажется, что умирающий человек непременно стремится во что бы то ни стало помочь следствию найти виноватого и торопится оставить указания.
Хотя кто это может знать: что кажется самым важным человеку в его предсмертный миг?
И сколько раз это вводило мир в заблуждение.
He избежала подобной участи и Светлова. Теперь, после гибели Осич, все ее подозрения пали на Туровскую.
Кроме того, сыграли свою пагубную роль и обычные человеческие слабости — ее симпатии и антипатии.
Туровский ей нравился — “бесконечно обаятельный”.
А Елена, напротив — со своим застывшим из-за подтяжек лицом, похожим на маску с лягушачьей улыбкой, — не нравилась.
Хотя на самом-то деле маска, в буквальном и переносном смысле, была у Туровского.
Не исключено, что Светлову все-таки на уровне подсознания раздражали и вызывали невольную ревность все панегирики во славу прекрасной Елены, якобы суперкрасавицы.
Если это так, то теперь Светлова будет знать о себе, что она, увы, не ангел, в присутствии которого можно без последствий расхвалить какую-либо женщину. Такое испытание скорее всего оказалось Анне не по силам, что, безусловно, никак не в пользу женщины-детектива.
В итоге Елена превратилась в объект подозрений — не то что ее обаятельный супруг.
Ну, это еще раз к тому, как обманчива внешность.
Увы, ничего невозможно поделать с людьми: несмотря на всю очевидную пагубность такого подхода, по Аниным наблюдениям, мир все равно блюдет свои выводы на основании именно этого довода — симпатичен ему некто или антипатичен.
Долгое время на протяжении этого расследования Анна была убеждена, что ее противники Кудинова, Осич, Немая… Даже Богул, Разумеется, Анна вполне допускала вероятность: “при чем” может оказаться и мотель “Ночка”, как удобное место для совершения преступлений.
Мотель, думала она, могут через Немую использовать Осич, с которой Туровские дружат, или Кудинова.
Но они, Туровские, ничего не знают.
Супруги всего лишь жертва собственной доверчивости и заблуждений.
"Они тут ни при чем! — рассуждала тогда Анна. — Им это ни к чему”.
И даже когда Светлова начала подозревать, то не самого Туровского, а Елену Прекрасную.
109 
