Особенно,... 
60 
– Конечно, – язвительно вставил Скрябин. – Кто-то раздобыл акваланг, вышел в море, проплыл почти километр в полной темноте по канализационной трубе, потом еще черт знает сколько километров полз под землей, и все для того, чтобы слегка подпортить тормоза? Типа шутка? Розыгрыш? Так, что ли, у тебя получается?
– Не у меня, – уныло возразил Синица. – У прокуратуры. Прокурор не хочет дело возбуждать. Я, говорит, на основании фактов могу возбудить только дело о мелком хулиганстве...
– Мне не дело нужно, – с обманчивым спокойствием произнес Скрябин, глядя на Синицу поверх очков. Синица сидел понурившись и смотрел в стол. – Незакрытых дел у меня и без этого – вагон и маленькая тележка. Мне преступник нужен! Заказчик!
Синица помолчал.
– Заказчик, – сказал он наконец таким тоном, словно повторил не к месту произнесенное полковником грязное ругательство. – О том, кому это было выгодно, можно только гадать. Настоящего заказчика, если он существует, может назвать только исполнитель.
– Я об этом тебе и толкую! Исполнителя надо искать!
– Мы пытались, – вздохнул Синица. – Была проведена работа с аквалангистами. Я вам уже докладывал...
– Докладывал, что ни хрена не нашел. Да и что ты мог найти? Город приморский, здесь этих аквалангов тысячи, наверное. Лежат по кладовкам, по сараям, никем не учтенные... Да в конце концов, зачем исполнителю засвечиваться, беря акваланг напрокат? Проще приехать со своим.
– Так точно. Но отработать эту линию необходимо, и мы ее отработали. Кстати, получен результат – правда, отрицательный.
Полковник изобразил легкое недоумение.
– В день смерти Гаспаряна Мочалов, этот московский лесопромышленник, наведывался в дайв-клуб "Волна", брал акваланг и изъявлял желание сразу погрузиться в море. Его отправили в бассейн для начинающих, и он в этом бассейне чуть не утонул. Что-то у него такое со средним ухом, что ли, я в этих тонкостях несилен... Словом, персонал "Волны" с уверенностью утверждает, что под водой Мочалов не проплывет и десяти метров – хоть с аквалангом, хоть без него. Полностью сухопутный человек.
– Не понимаю, – проворчал Скрябин, – чего ты прицепился к этому Мочалову. Не спорю, повесить на него мокруху было бы приятно, но мне не козел отпущения нужен, а реальный исполнитель!
– Приметы совпадают, – сообщил Синица. – Свидетели дорожно-транспортного происшествия утверждают, что потерпевший, он же подозреваемый, был как две капли воды похож на Мочалова. Лет сорока, сухопарый, темноволосый...
– Чепуха, – отмахнулся Скрябин. – Тоже мне, приметы! Фоторобот сделали?
– Так точно. Похож.
– Значит, фоторобот хреновый или внешность типичная, распространенная... Да видел я этого Мочалова! Тоже мне, киллер... И потом, ты же сам говоришь, он под водой плавать не может!
– Он мог симулировать, – негромко возразил Синица. – Знал, что мы станем проверять все места, где можно достать акваланг, и постарался, чтобы его там запомнили. Я проверял: в момент смерти Гаспаряна Мочалов в своем гостиничном номере отсутствовал. Я подозреваю, товарищ полковник, что он просто водит нас за нос. Если от вас поступит приказ форсировать это дело, я предложил бы установить за Мочаловым наблюдение.
– Забудь про него, – хмуро сказал полковник.
– То есть как это "забудь"?
Синица был настолько удивлен, что на время с него даже слетел сонный вид.
– У тебя новостей по этому делу нет, – сказал Скрябин. – Я тебя специально позвал, чтобы убедиться. Зато у меня они имеются. Плохо работаем, Синица! Исполнитель все это время был прямо у нас под носом, а мы его проморгали. На, почитай!
Он швырнул на стол перед Синицей стопку листков, которые перед этим читал. Проделано это было с такой силой, что, если бы Синица не поймал листки, в последний момент накрыв их ладонью, те непременно рассыпались бы по полу. Скрябин раздраженным движением сунул в зубы сигарету и прикурил от дорогой газовой зажигалки. Стоявшая на столе у его левого локтя пепельница была полна окурков. На Синицу он не смотрел, уставившись в окно, как будто там, за окном, было что-то интересное.
Майор попытался подравнять рассыпавшиеся странички, сразу же смял верхнюю и решил больше не испытывать судьбу. Он стал брать листки по одному и бегло прочитывать. По мере того как он читал, брови его поднимались все выше, как будто твердо вознамерились спрятаться в шевелюре и больше оттуда не возвращаться.
60 
