85 
Смокинг порвал… да вы его, наверное, видели.
— Видел. Что было дальше?
— Дальше не было ничего интересного. Я поехал домой, пожелал соседу доброй ночи и, лег, спать, потому что утром собрался на рыбалку.
— Врете, — сказал майор. — Я вам расскажу, что было дальше. Старков задел вашу профессиональную гордость… честь мундира, так сказать. Он оскорбил вас и ударил. Или пытался ударить, неважно. Вы съездили домой, переоделись, проникли в гараж Старкова и застрелили его. После этого вы оглушили сторожа и ушли, но тут вы просчитались: сторож остался жив, и он успел вас рассмотреть.
— Меня?
— Он видел человека в камуфляже, с чулком на голове.
— И на основании этой чепухи вы привезли меня сюда? Да полноте, майор. Над вами будет хохотать вся криминальная милиция Москвы.
— Не будет. Я ведь еще не закончил. Есть ведь еще результаты обыска…
Он полез в сейф и вынул оттуда объемистый бумажный пакет.
— Вот эти предметы были обнаружены под сиденьем вашего автомобиля, сказал он, с торжественным видом выкладывая на стол пистолет Макарова, обугленное и простреленное полотенце и черный капроновый чулок. — Вы прокрались в гараж мимо задремавшего сторожа, застрелили Старкова, воспользовавшись полотенцем в качестве глушителя, а когда сторож все-таки прибежал на шум, ударили его по голове чем-то тяжелым и скрылись. Нет, молчите! Ваше положение осложняется тем, что вот этот пистолет, — он указал на стол, — был в прошлом году снят с тела убитого сержанта милиции. Его убили обыкновенным кирпичом, забрали оружие и наручники. Вы убили, Забродов. Скучно без работы, а?
— В ваших рассуждениях есть одно слабое место, — сказал Илларион. — Вы не могли не заметить, что дверца моей машины взломана. Теперь я понимаю, зачем ее взломали. Но допустим на минутку, что вы правы. Значит, я убил Старкова, спрятал все это добро под сиденье и уехал от греха подальше в лес. Так?
— Так. Только сначала вы убили милиционера.
— Бог с вами, допустим. Хотя я бы не стал для этого пользоваться кирпичом. Но допустим. Итак, я уехал в лес, на озеро, и тут позвонили вы. Вместо того, чтобы завернуть пистолет в полотенце, сунуть все это в чулок, бросить в озеро и податься в бега, я преспокойно возвращаюсь в Москву, в буквальном смысле слова сидя на орудии убийства. Признайтесь, ведь на пистолете нет моих отпечатков?
— Отпечатки легко стереть. Вот этим полотенцем.
А что до ваших нелогичных действий, то вы ведь, насколько я понимаю, не вполне здоровы. Это очень прискорбно, потому что, если экспертиза признает вас невменяемым, вам удастся избежать наказания, отделавшись принудительным лечением.
— Аллах с вами, майор! Что это вы несете?
— Только то, что вижу. Ну, ладно. Значит, вы отрицаете, что убили Старкова и сержанта Разумовского?
— Конечно.
— Что — конечно? Да или нет?
— Отрицаю.
Яростно налегая на ручку, Гранкин занес его ответ в протокол и протянул бумагу Иллариону.
— Подпишите.
— Это все? — спросил Забродов, возвращая ручку.
— Не все, к сожалению. Расскажите, что у вас вышло с Репниным.
— С кем?
— С Андреем Репниным по кличке Репа. Он ведь навещал вас на днях?
— Ах, Репа… Ну, навешал т-это не то слово. Он залез ко мне в окно.
Илларион подробно рассказал о ночном визите Репы и о том, чем он был вызван. 3 голове его в это время теснились самые различные мысли, но он решительно отмел их в сторону: требовалось время, чтобы спокойно во всем разобраться и разработать стратегию защиты. Знай он обо всем заранее, он никогда бы не сдался добровольно и как-нибудь распутал клубок нелепых обвинений, к которым, как он подозревал, вот-вот должны были присоединиться обвинения в убийстве скрипачки, нападении на беспризорника и зверской расправе над стариком из дома напротив. И при чем здесь, спрашивается, Репа? Черти полосатые, подумал он. Валят все в кучу, как самосвал… Нашли козла отпущения.
— Коньяком вы его поили? — спросил Гранкин.
— Репу? Что за дикая идея… нет, конечно.
— А вот его приятель Гриневич по кличке Дремучий утверждает, что Репнин рассказал ему, как вы с ним выпивали.
— Ну, не мог же он ему рассказать, как все было на самом деле. При чем здесь Репа?
— При том, что на бутылке коньяка, которая, стоит у вас в столе, кроме ваших отпечатков, обнаружены отпечатки пальцев Репнина.
— Ну да, он хватался за бутылку…
85 
