55 
– Разрешите присесть? – спросил у него над ухом приятный женский голос.
Дубов вынырнул из задумчивости, поднял глаза и невольно привстал со стула. Стоявшая рядом с его столиком женщина была очень привлекательной шатенкой с очень-очень хорошей фигурой – не худой и не толстой, а, что называется, в самый раз – ладной, стройной и в то же время крепкой. Глаза у нее были голубовато-серые, губы полные и прекрасно очерченные, а зубы – прямо-таки белоснежные и очень ровные. Словом, приглядевшись получше, Дубов понял, что женщина не просто привлекательна, а чертовски, сногсшибательно красива. И просит разрешения присесть за его столик? Ему это не послышалось? Да нет как будто. Ну, значит, здравствуй, ночная столичная жизнь! Так вот ты, значит, какая, добрая фея...
– Разумеется, прошу вас, – сам собой, без участия парализованного головного мозга, выговорил рот Алексея Дубова.
Одним плавным движением опустившись на стул и спрятав под стол свои умопомрачительной красоты ноги, прекрасная незнакомка щелкнула замочком сумки и вынула сигарету. Она почему-то замешкалась, держа сигарету на весу и опустив длинные ресницы; до Дубова с некоторым опозданием дошло, чего, собственно, она ждет, и он, бормоча извинения, поспешно щелкнул зажигалкой.
Незнакомка кивнула в знак благодарности и, откинувшись на спинку стула, глубоко затянулась сигаретой. Сигарета у нее была длинная и тонкая, ладонь узкая, ногти – тоже длинные, миндалевидные, любовно отполированные и покрытые блестящим прозрачным лаком. Обманчиво простое, плотно обтягивающее трикотажное платье выгодно подчеркивало грудь, которая при тонкой талии была полной, высокой; у Дубова пересохло во рту, когда он заметил бугорки сосков. "Силикон? – лихорадочным зигзагом пронеслась в голове шальная, несвоевременная мысль. – Черт, да какая разница?! Говори что-нибудь, болван! Что угодно, только не молчи. Тогда, быть может, у тебя появится шанс проверить, силикон это или, может, что-нибудь другое..."
Но в голове, как на грех, крутилась одна-единственная, да и то достаточно идиотская фраза: "Может, выпьем за знакомство?" Журналист понимал, что выглядит до крайности глупо и своим молчанием прямо на корню губит все дело, однако заставить себя открыть рот и заговорить все равно не мог. Тут ему пришла в голову спасительная мысль: ба, да это ж, наверное, профессионалка! Обычная шлюха, и притом не первой молодости. Пик карьеры позади, вот она и подбирает за более молодыми коллегами крошки, подклеивая одиноких мужиков по второразрядным кафе и барам...
Мысленно унизив незнакомку, поставив ее на колени (за углом коридора, у двери в мужской туалет, на грязном кафеле, жарко дышащим, густо накрашенным ртом к расстегнутой ширинке), Дубов немного успокоился. Увы, спокойствия его хватило ненадолго: подняв глаза и взглянув незнакомке в лицо, чтобы проверить свое предположение, он понял: да черта с два, никакая это не проститутка. Во-первых, проститутки так не выглядят даже в кино, а во-вторых, елки-палки, их не надо занимать разговорами: атакуя потенциального клиента, они заговаривают первыми и трещат без остановки, стараясь привлечь внимание к своим сомнительным прелестям. А эта сидит молча, смотрит с каким-то веселым любопытством и улыбается – не открыто, а так, едва заметно, самыми кончиками губ, немного насмешливо, но ни в коем случае не зло, а, наоборот, тепло и как будто даже выжидательно. "Жутко красивая женщина, – подумал Дубов. – Кого это она мне напоминает? Актрису какую-то, что ли?"
– Выпьете что-нибудь? – понимая, что и дальше молчать и пялиться на незнакомую женщину просто невозможно, и отчаявшись придумать что-либо хоть чуточку более умное, спросил он.
– С удовольствием. – Теперь ее улыбка расцвела, раскрылась, как цветок. – Затем, собственно, и пришла. А вы что же, совсем меня не узнаете?
– Ам-мня, – произнес Дубов.
Это был не самый интеллектуальный и содержательный ответ, однако на большее Леха в данный момент оказался попросту не способен.
Глава 9
С отвращением отшвырнув в дальний угол дивана ворох смятой газетной бумаги, Глеб встал и, нашаривая в кармане сигареты, вышел в лоджию. Через открытое окно кухни падал яркий свет; оттуда тянуло вкусными запахами, слышалось бормотание включенного телевизора, негромко звякала посуда: Ирина готовила поздний ужин, и можно было ожидать, что скоро его позовут за стол. Сиверов закурил и, облокотившись о перила, стал смотреть в неровно простроченную цепочками и пятнами электрических огней темноту. Тепло светились разноцветные прямоугольники окон в доме напротив, асфальт перед подъездами был залит ровным, голубовато-зеленым светом ртутных фонарей; мокрая после недавнего дождика проезжая часть улицы, как зернистое темное зеркало, отражала розоватое сияние мощных, установленных на чугунных опорах светильников и летящие белые огни фар проносившихся автомобилей. Вдали над крышами высотных домов вспыхивали и переливались разноцветные сполохи рекламы; по черному бархату ночи медленно проползла цепочка светлячков – по метромосту прошел поезд.
55 
