109 
Впрочем, дело свое этот сморчок знал туго, из чего следовало, что это никакой не знакомый и тем более не приятель Федора Филипповича (сам он говорил о себе именно так, не называя, естественно, ни имен, ни званий), а законсервированный на всякий случай агент. Именно агент, поскольку на резидента это создание ну никак не тянуло.
Он безошибочно опознал Глеба в толпе прибывших пассажиров и, незаметно вынырнув откуда-то сбоку, вкрадчиво прошелестел:
– Желаете такси? Я вожу только русских и всегда узнаю их с первого взгляда.
Это был пароль – достаточно, по мнению Сиверова, идиотский, чтобы посторонний человек, к которому с этим паролем обратились по ошибке, мог нечаянно угадать правильный отзыв.
– Вообще-то, я приехал сюда как раз затем, чтобы отдохнуть от земляков, – не без сожаления провожая глазами садящуюся в настоящее такси Анну, механически отбарабанил Глеб, – но вы, наверное, правы: начинать надо понемногу...
– Чтобы сразу не пресытиться новыми впечатлениями! – радостно закончил этот обмен дурацкими репликами "знакомый" и угодливо хихикнул.
После чего и состоялось рукопожатие.
"Таксист" предложил поднести багаж. Подносить было нечего, кроме полупустой спортивной сумки, которой он и завладел с упорством, достойным, на взгляд Глеба, лучшего применения.
– У нас тут, знаете ли, сервис на европейском уровне, – пояснил он свои действия и снова неприятно хихикнул. – Ну, как там поживает мой старый приятель? За столько лет ни одной весточки, и вдруг... Такой приятный сюрприз!
"Сомневаюсь", – подумал Глеб.
– Он велел вам кланяться, – сказал Сиверов вслух.
– Вот спасибо! Право, я тронут тем, что обо мне не забыли. Так тронут, вы себе просто не представляете! И вы ему непременно кланяйтесь! Так и скажите: Валдис, мол, передает поклон...
– Вы не похожи на латыша, – заметил Глеб.
– Ну, это он меня так называл, когда... Словом, вы понимаете. Когда наше знакомство было более тесным.
"Псевдоним, – сообразил Слепой. – Да уж, приятель, воображаю, как ты на самом деле рад, что о тебе вспомнили! Небось глотку мне готов перегрызть... А впрочем, кто знает? В этом деле, как и в любом другом, тоже встречаются энтузиасты. Да и получал он тогда, судя по его теперешнему виду, больше, чем сейчас. И с меньшими усилиями. Так что повод скучать по Федору Филипповичу у него, возможно, и впрямь имеется..."
– Все передам слово в слово, – пообещал он. – Если буду жив.
– Ну, что вы! Разве можно так шутить? Хотя, конечно, вы еще молоды, а молодым свойственно подшучивать над смертью. Они уверены, что смерть – это просто слово, для них лично ничего не означающее... Не спорьте, я сам был молод, я прекрасно помню это восхитительное ощущение собственного бессмертия... Сюда, пожалуйста. Вот это авто.
Глеб, уже и не помнивший, когда в последний раз испытывал ощущение, о котором только что толковал "Валдис", остановился перед указанной машиной – неожиданно приличной, почти совсем новой "тойотой" представительского класса, любовно ухоженной, отполированной и куда более чистой, чем ее хозяин.
– Прошу, прошу, – приговаривал "Валдис", суетливо распахивая перед ним заднюю дверь и просовывая следом сумку. – Было бы удобнее посадить вас впереди, но пассажир должен сидеть на заднем сиденье. Наш общий друг когда-то учил меня не пренебрегать правилами конспирации даже в мелочах...
"Поэтому, наверное, ты и трещишь на всю стоянку", – подумал Глеб, подавляя зевок. Короткий сон над облаками его почти не освежил.
Бережно захлопнув за ним дверь, "Валдис" обежал машину спереди и забрался – не сел, а именно забрался – на водительское место. Какое-то время он хлопотливо возился там, устраиваясь, до смешного напоминая наводящую порядок в гнезде крысу, а потом наконец запустил двигатель. Тот работал почти неслышно, и его приглушенное бормотание действовало на Слепого, как колыбельная, в которой он вовсе не нуждался.
"Валдис" опустил правую руку на рукоятку автоматической коробки передач, но спохватился и, обернувшись всем телом, протянул Глебу перетянутую розовой лентой с пышным бантом плоскую коробку в пестрой подарочной упаковке. Формой и размером этот сверток напоминал книгу, но оказался неожиданно тяжелым. Впрочем, в данном случае говорить о неожиданности было, пожалуй, неуместно; было бы куда более неожиданно, если бы в свертке действительно оказалась книга или, скажем, коробка шоколада.
– Только не надо открывать, – поспешно сказал "Валдис", увидев в зеркале, что Глеб взялся за кончик ленты. – Я имею в виду, не при мне.
109 
