40 
Как всякие запасливые дальнобойщики, водители вытащили складные столы, стульчики, расположились возле машин. Водку никто не пил, все надеялись, что завтра утром снова тронутся в путь. Нет такой проблемы, которую не мог бы решить «крутой» Скачков.
Часам к десяти вечера, безбожно тарахтя добитым мотором, подъехал милицейский уазик. Два сержанта в бушлатах выпрыгнули на асфальт.
– Кто здесь главный? – обратился один из них к подошедшему Смирнову. – Мы понимаем, вы люди подневольные, но и мы такие же. Начальство прислало вас охранять, чтобы не рванули куда-нибудь с больным мясом.
– Мясо, кстати, нормальное. Если бы не минус двадцать, до которого оно охлаждено, я бы его сам сейчас приготовил.
– Ни хрена оно не здоровое, потому нас и прислали, – широко улыбнулся сержант. – Врачи звонили, сказали, нашли заразу – ящур.
– Не может быть!
– Как видишь, может, потому мы и здесь. Пока начальство не решит, что с мясом делать, охранять будем вместе с вами.
– Что обычно в таких случаях делают?
– Сжигают мясо на скотомогильнике. Я еще? в школу ходил, – продолжал словоохотливый сержант, – когда у нас на ферме ящур обнаружили. Коров всех под нож, облили соляркой и сожгли. Потом бульдозером в яму сгребали. Неглубоко зарыли, собаки раскопали. Вонь стояла страшная.
– А что такое ящур?
– Хрен его знает, – пожал плечами сержант, – но звучит страшно, почти как «птеродактиль».
– Земляки, идите к нам, поужинаем, – позвали водители сержантов.
Милиционеры переглянулись. Тот, что помоложе, сбегал к у азу, вернулся с бутылкой водки.
– Бутылки, конечно, мало, но мы на службе. Майор поддатых страшно не любит, а по сто граммов можно.
Сержант налил себе и напарнику ровно по сто граммов, остальное подал Смирнову, он старший, ему и решать, кому налить, а кому нет.
Ели без аппетита, не спеша, старались лишь два сержанта, дорвавшиеся до халявы. Они уплетали польскую колбасу, сало, выгребали из баночек консервы.
Смирнов, не удержавшись, сказал:
– Эх, жаль, все грибочки Петраков срубал. Водители дружно захохотали. Милиционеры переглянулись, не понимая, чем вызвано такое веселье.
– Что, в самом деле все съел?
– Мы бы вас угостили, нам не жалко, – Смирнов говорил, сохраняя серьезное выражение лица.
– Это который Петраков? – спросил сержант у Смирнова.
– Потому его здесь и нет, что он все грибочки срубал. Еле до Бреста его довезли, чуть не кончился по дороге.
Сержант, сжимавший в кулаке половину кольца краковской колбасы, медленно положил его на стол.
– Ешь, сержант, не бойся, колбаса не грибы.
– Благодарствуйте, – сержант поднялся. Менты поставили свой уазик так, чтобы фуры не могли выехать из тупика.
– Вам хорошо, – покурив с водителями, сказал сержант, – у вас условия комфортные, спи в машине, тепло, а нам в уазике до утра корчиться.
– Кому что, – сказал Смирнов, – мне тоже сидя спать придется. С этим и разошлись.
Глава 5
Смирнов и его парни хоть и были людьми опытными, но даже они не заметили, что за их действиями уже давно наблюдают. Каждый их шаг отслеживался в бинокли. Один из наблюдателей лежал на штабеле железобетонных плит, а второй – на стеллаже для швеллера и труб. Это был Коготь. Лежать на холодных металлических конструкциях было мучительно, лишний раз не пошевелишься, того и гляди, зазвенят трубы, загрохочет, заскрежещет металл – тебя обнаружат.
Коготь приложил к глазам бинокль и стал рассматривать сидевших за столиками и прохаживающихся между машинами мужчин. Он не сразу сумел их сосчитать: когда люди движутся, сделать это сложно. Он загибал пальцы, бормоча про себя:
– Один, два, пять.., черт, этого я уже считал. Тут еще и менты приехали.
Наконец дважды подряд получилась цифра десять. Коготь перевел бинокль и разглядел сквозь сияние прожекторов затаившегося на железобетонных плитах Станчика. Он приблизил к самым губам рацию и зашептал:
– Станчик, у тебя сколько людей получилось?
– Восемь.
– Должно быть десять. Плохо считал.
– Ни хрена, я считал хорошо – восемь людей и два мента.
Коготь коротко хихикнул и переключился на другую волну:
– Выдвигайтесь, их десять вместе с ментами. Больше гостей пока не предвидится.
Коготь отложил рацию. И тут к штабелю из-за кучи металлолома вынырнул огромный бродячий пес, участвовавший не в одной схватке с сородичами, поскольку уши на его голове были обгрызены до самого черепа.
40 
