Особенно,... 
71 
Мне подсунули ужасное меню, полное французских слов и грешащее чрезмерным количеством нулей. Руслан продолжал в меня вкладываться, я же была к этому не готова. По таким счетам мне еще не приходилось платить.
– Это тебя ни к чему не обязывает, – тихо сказал он, словно читая мои мысли.
– Все равно я не голодна!
– Я сам сделаю заказ.
Я смотрела в его глаза и видела в них Белку: бери быка за рога! Бывшая подруга неплохо меня изучила. Плотина моих лучших чувств дрожала под таким напором. Мне стыдно было отказаться!
– Я чувствую себя неловко.
– Почему, Арина?
– Я не одета для такого ресторана.
– Пустяки! Ты прекрасна в любой одежде! А без нее еще лучше!
– Перестань!
– Тебе нужен любовник, – он накрыл своей горячей ладонью мою ледяную руку. От волнения меня всегда знобит. – У тебя голодные глаза.
– Предлагаешь себя?
– А почему нет?
– Потому что нет!
– У тебя кто-то есть? Алена говорила о каком-то менте.
– Ты не боишься мента? У него пистолет.
– А у меня деньги! – он опять рассмеялся.
– Паша отступных не возьмет.
– Арина, у меня серьезные намерения, – сказал он тоном, эти намерения подтверждающим, то есть серьезным.
В этот момент я сообразила, что нас трое: у столика замер официант. Я и не заметила, когда он материализовался. Вот выучка!
– Мне, пожалуйста, морковный сок со сливками.
– И мне, – с досадой сказал Руслан. Наш разговор зашел в очень интересную фазу. Мы говорили о любовниках.
– Что еще будете заказывать? – с безразличным видом спросил официант-колонна. Ростом он был под потолок.
– Может, не откажешься от бокала вина? – посмотрел на меня Руслан.
– Не хочу я пить!
– Вы все-таки принесите. Бокал «Шабли».
Он даже не спросил, какое вино я люблю! Белка его подробно проинструктировала!
– Еще вот это, это и это. – Руслан трижды ткнул пальцем в меню, и официант трижды кивнул, словно китайский болванчик, после чего исчез. Мы остались одни.
– О чем я говорил?
– Ни о чем.
– Ах, да. О серьезности моих намерений. Так вот: я хочу на тебе жениться.
– Одна неувязочка: я замужем.
– Ну так разведись!
– Я потеряю половину всего, – соврала я почти без паузы, так мне хотелось от него отделаться.
– Я уже сказал: мне не нужны твои деньги.
И тут Белка его проинструктировала! Руслан прекрасно знает, что мама оставила все мне. И дом записан на меня, и квартиры. И счета в банках мои. Все – мое.
– Арина, я тебе уже объяснял. Я человек состоятельный и в деньгах не нуждаюсь.
– Зато мне они нужны. Ты знаешь, какая я жадная?
– Жадная – значит, экономная. Моя первая жена была страшной транжирой. Это одна из причин, по которой я ее оставил.
– Я тоже транжира! Еще какая!
– Перестань на себя наговаривать. Я внимательно наблюдал за тобой все то время, пока мы были вместе.
– Мы были не вместе.
– Физически да. Но между нами с первой минуты возникла та духовная близость…
Машинально я зажала ладонями уши. Ну, Белка! Не могла найти кого-нибудь другого! Все-таки моя мать была неплохой писательницей. Это безбожно, так надо мной издеваться!
– Что с тобой? У тебя голова болит? – заботливо спросил Руслан.
– Да, мне нехорошо.
– Я скажу, чтобы принесли таблетку от головной боли.
– Не стоит. – «Лучше замолчи». – Расскажи о себе, – попробовала я заменить пластинку в патефоне. Должны же там быть удачные! Хоть одна авторская песня! – Кто ты, откуда? Как добился таких успехов в бизнесе?
Он сразу оживился. Я тоже. Как же люди любят себя! Причем все без исключения! Стоит только попросить «расскажите что-нибудь о себе», и часа два можно вообще не напрягаться. При этом прослывешь лучшим в мире собеседником, даже не открывая рта.
– Я человек, который сделал себя сам, – начал он. – Родился в бедной семье, далеко от Москвы, в маленьком рабочем поселке…
Мимо! И эта пластинка заезженная! Интересно, у кого он ее одолжил?
Я кусала губы, чтобы не рассмеяться, и сочувственно кивала. «Ну да, ну да. Надо же! Да ну!» Таких историй я знаю тысячу. Разумеется, он д'Артаньян, а все остальные мужчины гвардейцы кардинала, и все – у него на шпаге. Он уникален, неподражаем, сказочен и героичен. И от женщин нет отбою! Охотно верю! Это же не мужчина, а мечта! На словах, по крайней мере. И он это знает, потому и лезет напролом.
– …И вот я ей сказал: ты мать моего ребенка, и вплоть до его совершеннолетия я тебя обеспечу…
71 
