Особенно,... 
73 
Но в это время поплавок качнулся, Седой наклонился, потянувшись к удилищу.
Глеб выругался.
Поклевка оказалась ложной. Седой, морщась, занял прежнее положение и принялся едва заметно покачиваться на маленьком складном стульчике.
– Что, ноги затекли? – прошептал Глеб, и его палец вновь почувствовал рифленый язычок курка. – Сейчас ты пойдешь кормить рыб, – сказал Глеб, мягко нажимая на курок.
Пуля вошла точно между глаз. Седой качнулся, затем завалился на бок и упал с мостков в воду. Глеб еще несколько секунд видел в окуляре одиноко стоящий под зонтиком маленький складной стул, затем он быстро спрятался за куст, опустил ветви, за считанные секунды разобрал карабин, убрал его в чехол и, пригнувшись, побежал к старым соснам на пологом берегу.
А на другой стороне старицы уже был переполох. Двое телохранителей Седого прямо с мостков бросились в воду, на поверхности которой расплылось розовое пятно. Они втащили своего шефа на мостки. Но он был мертв. Тут же один из телохранителей стал истерично вопить, подзывая тех, что были под деревьями.
Еще через полчаса Глеб Сиверов с брезентовым чехлом за плечами, в камуфляжной форме, в резиновых коротких сапогах, с рюкзаком за плечами стоял в тамбуре пригородной электрички, которая мчалась к Москве. У него был немного усталый вид. Он смотрел в стекло, забрызганное дождем, и время от времени на его губах появлялась горькая улыбка.
– Извините, у вас не будет закурить? – услышал Глеб немного охрипший, прокуренный голос.
Он резко обернулся, готовый к любым неприятностям. Перед ним стоял невысокий сухощавый мужчина в интеллигентных очках на небритом лице.
– Ну, как рыбалка? – глядя в глаза Глебу, поинтересовался мужчина.
– Да не очень. Двух окуней взял – и все.
– А что так слабо?
– Да что-то не идет рыба. А вот закурить у меня нет – некурящий.
– Как это так – рыбак, и некурящий? А хотите, я угощу вас яблоком?
Мужчина наклонился, сдернул с лукошка белую тряпку, взял в руку большое красное яблоко и подал Глебу.
– Спасибо, – ответил тот.
– Не за что. Надоела эта дача. Возишься, возишься, а толку – никакого.
– А по-моему, яблоки прекрасные, – сказал Глеб, рассматривая тяжелый плод.
– Яблоки эти не мои. У меня такие не растут. Это из соседского сада.
– Ну, может, и у вас вырастут такие.
– Я не умею всем этим заниматься. Ни садовник из меня не получается, ни огородник. Моя профессия – физик. Но кому это сейчас надо? А вы, прошу прощения, чем занимаетесь?
Глеб на мгновение задумался, а затем, глядя в глаза мужчине, сказал:
– Пишу статьи о музыке.
– Так вы критик или музыкант?
– Я занимаюсь музыкой, в частности, оперой.
– Оперы пишите или оперу? – пошутил дачник.
– Сейчас пишу книгу о Верди.
– Понятно, – сказал дачник…
Глеб с хрустом надкусил яблоко и только сейчас почувствовал, как пересохло у него во рту. Ведь ему пришлось бежать пять километров до станции, где он сел в пригородную электричку. Даже если кто-то и выйдет на его след, догнать его уже будет невозможно.
За окнами поплыли подмосковные дачные поселки.
Электричка начала останавливаться все чаще и чаще, и Глеб вышел, не доехав до вокзала. Он шел по улице с рюкзаком за плечами, с брезентовым чехлом для рыболовных снастей в руках. Накрапывал мелкий дождь, на тонких губах Глеба Сиверова появлялась и исчезала горькая улыбка. Он шел к автобусной остановке.
Он знал, что уже через час будет думать совсем о другом: ему надо будет срочно исчезнуть из Москвы, и может быть, даже навсегда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Никогда нельзя знать точно, что с тобой случится заранее – это так. Но предполагать можно всегда. Однако бывают ситуации, которых человек панически боится и избегает даже думать о них. Это просто какая-то мистическая боязнь, словно одной только мыслью можно накликать беду. Но рано или поздно такая ситуация складывается, и тогда тот, кто боялся, оказывается беспомощным перед ней.
Так случилось и с Глебом Сиверовым.
Сколько раз ему доводилось видеть смерть других! Ежечасно он был готов встретить и собственную смерть. Однажды уже ему пришлось расстаться со своей прежней жизнью, со своей прежней внешностью, сменить имя. Но он не был готов в душе окончательно порвать с прошлым. Всегда оставалась какая-то, хоть и очень тонкая нить, связывающая его с прожитыми годами. И вот теперь, когда эта нить оборвалась, пусть даже и не по его вине, Глеб, понял, что он слаб. Можно бороться с другими, мобилизуя на это всю свою волю, но невозможно бороться с самим собой – ведь это достойный противник, ни в чем тебе не уступающий.
73 
