Особенно,... 
75 
Луиза, очнувшись от оцепенения, наконец-то спрыгнула с колен д’Артаньяна и даже нашла в себе силы пролепетать:
– Сударь, мы как раз говорили о некоторых усовершенствованиях в заведовании рестораном…
– Охотно верю, сударыня! – с саркастическим хохотом воскликнул г-н Бриквиль. – Запахнитесь хотя бы, а то, я вижу, наш постоялец весьма усовершенствовал ваш туалет, приведя его к первозданной простоте! Прикройтесь, я вам говорю! До вас еще дойдет черед, а пока что мы займемся вами, гвардейский вертопрах! Когда я служил в армии, кое-чему научился…
Д’Артаньян к тому времени тоже несколько опомнился и вскочил на ноги. Он внимательно следил за пистолетным курком – этому приему уже научили его опытные вояки в роте. И, когда курок стал опускаться, гасконец моментально упал на одно колено.
Пистолетная пуля, шумно просвистев над самой его головой, ударила в высоченное стекло, с грохотом и дребезгом разнеся его на мелкие осколки, и, судя по звуку, влепилась в стену общего зала. Там моментально послышались испуганные вопли и началась самая настоящая паника, особенно усилившаяся после второго выстрела и второй пули, отправившейся вслед за товаркой.
Не теряя времени, д’Артаньян бросился на Бриквиля, и они схватились самым вульгарным образом, как пьяные крестьяне на деревенской ярмарке, в то время как Луиза упала в обморок и уже не видела завязавшейся баталии.
В зале тем временем раздались истошные вопли, призывавшие дозор, полицию, судейских и всевозможные кары небесные. Не обращая на это внимания, д’Артаньян и г-н Рогоносец ожесточенно боролись – один пытался выхватить из-за пояса запасные пистолеты, другой изо всех сил пытался этому помешать.
Этому увлекательному занятию они предавались вплоть до того момента, когда распахнулась вторая дверь, в зал и в комнатушку ввалились оказавшиеся поблизости стражники под предводительством полицейского комиссара квартала, за которым кто-то успел сбегать.
Д’Артаньян уже слышал о нем от Луизы. Теперь же убедился сам, что это человек несколько иного сорта, нежели прожженный судейский крючок, допытывавший его в Шатле. Здешний комиссар, когда-то, как и Бриквиль, служивший в армии, был широкоплечим и усатым мужчиной средних лет, самого решительного и грозного вида, привыкший скорее к шпаге, нежели к гусиному перу.
Увидев новых лиц, г-н Бриквиль моментально заскочил в кабинет и проворно заперся там.
– Черт вас всех побери! – зычным голосом взревел комиссар, багровея и грозно вращая глазами. – Да здесь убийство! Мадам Луиза мертва!
– Вы, к счастью, ошиблись, – возразил д’Артаньян, силясь отдышаться. – Она попросту упала в обморок, когда этот болван принялся палить тут из пистолетов, словно мы в окопах под Ла Рошелью…
– Похоже, вы правы, – поправился комиссар, склонившись над Луизой и бегло ее осмотрев. – Слава богу, она невредима… Эй, черт вас забери со всеми потрохами, что здесь произошло? Бриквиль, вы с ума сошли? Немедленно отоприте, иначе я вас арестую и отведу в Шатле!
– Преследуйте не меня, а этого гвардейского вертопраха! – завопил из-за запертой двери хозяин. – Я его застал в постели с собственной женой, вот и не сдержался!
Комиссар устремил на д’Артаньяна пытливый и подозрительный взор, свойственный представителям его многотрудной профессии.
– Помилуйте, сударь, где вы здесь видите постель? – пожал плечами д’Артаньян с выражением крайнего простодушия и совершеннейшей невинности. – Я попросту снимаю комнаты и столуюсь у этой почтенной дамы… но хозяин, такое впечатление, совершенно повредился умом на почве беспочвенной ревности. Мы мирно беседовали о финансовых делах заведения, когда он ворвался и стал палить направо и налево…
– Ах ты, прохвост! – завопил Бриквиль из своего безопасного убежища. – Вы были поглощены прелюбодейством!
– Господин прево, – кротко сказал гасконец. – Убедитесь сами – разве мы похожи на застигнутых врасплох прелюбодеев? Наша одежда в совершенном порядке…
Удостоенный не принадлежащего ему высокого титула[10], комиссар заметно смягчился. Он не стал указывать гасконцу на его ошибку, но все же проворчал, покосившись на Луизу:
– Вообще-то, некоторый беспорядок в одежде я все же усматриваю…
– Ничего удивительного, – сказал д’Артаньян. – Она упала без чувств, вот платье и распахнулось… Но взгляните на меня – я, черт побери, полностью одет и застегнут на все решительно пуговицы!
75 
