Особенно,... 
70 
Несколько раз, играя таким образом в пятнашки с судьбой, я натыкался в подъездах на влюбленные парочки.
И могу себе представить состояние сумасбродных полуночников, когда их горячие лобзания прерывал дюжий детина с пистолетом в руке…
Я не плутал по городу, чтобы оторваться от погони или чего-то подобного: трудно представить, что у моих недоброжелателей – скажем так – хватило ума, а главное, человеческих ресурсов для глубоко эшелонированного наружного наблюдения.
Им и в голову не могло прийти, что такой великолепный и простой до гениальности план провалится всего лишь из-за дурной привычки.
Воистину, курение – зло.
И наверное, никто из их хозяев не удосужился поинтересоваться моим досье, где отражена служба в Афгане. Там мне приходилось не только командовать взводом в мотопехоте, а и ходить по тылам "духов" в составе спецподразделения армейской разведки.
Впрочем, возможно эти засекреченные данные и не попали на стол военкому, когда я с огромным облегчением снял просоленную и пропыленную маскировочную робу, пытаясь как можно быстрее выбросить из памяти все кровавые ужасы этой поганой войны.
Как бы там ни было, но меня они явно недооценили…
Я шел по городу, и, не скрою, слегка мандражировал. Кто воевал, тот знает, что абсолютно храбрым бывает или пьяный в стельку или конченый, у которого шарики наехали на ролики.в
Я высматривал предполагаемые "хвосты", маневрировал, стараясь рубить даже не выявленные (на всякий случай, береженого Бог бережет), и размышлял.
Где я ошибся?
По идее, в очереди за саваном я должен быть по меньшей мере четвертым, а то и пятым…
По здравом размышлении выходило, что Саенко сдрейфил.
Оно и понятно – высокое начальство, давшее "добро" на разработку губернатора, далеко, а сам Шалычев рядышком, под боком.
И если, паче чаяния, ему станет известно, что начальник УБОП не в его команде, и к тому же чересчур ретив, то не спасут Саенко ни сановные покровители, ни полковничьи погоны, ни охрана, без которой наш "полированный" в последнее время шагу не ступал.
Итак, Саенко сдал меня со всеми потрохами.
Теперь губернатор знает, что он в немилости и что в скором времени от него могут только перья полететь – такие дела обычно подконтрольны администрации президента, а значит, и самому президенту, и, естественно, охота на Шалычева началась по его соизволению.
Как губернатор должен поступить, чтобы недовольство своей персоной спустить на тормозах?
Вот именно – избавиться от компрометирующих связей и улик. Это в первую очередь.
А во вторую – поднять на дыбы своих сторонников и прихлебателей, имеющих вес в столичных кругах. Этого прижать, того уболтать, где замять, кого перекупить, что вылизать до блеска – и все дела.
Чего-чего, а денег Шалычеву хватит, чтобы накормить до отвала не только толпу чиновников, но и самого президента, привыкшего в свою компартийную бытность к подношениям разной шушеры рангом пониже.
Но почему я один из первых в очереди на отстрел?
Видеозапись, все дело в ней… Чтобы мент недоразвитый случаем не вякнул где-то кому-то, что не положено по штату.
Оно вроде бы и не так важно, но ведь от маленького камешка по воде могут пойти большие круги…
Стоп!
Так вот почему меня ждали, вот почему не сразу пустили в расход – они предполагают, что я сделал копию видеозаписи.
Правильно мыслят, сукины дети… А это значит… точно! Есть! Еще поживем!
Это значит, что копия – мой страховой полис!
И еще – о ней должен узнать Саенко.
Обязательно!
Ведь он, по-моему, так и не доложил о новых материалах в деле Шалычева генералу… Не доложил! И судя по всему, пошел прямиком к губернатору.
Вот сучара хитровыдрюченный… Ну теперь посмотрим, кто у кого на крючке… – Кто там? На удивление, голос не сонный, а даже, я бы сказал, наоборот.
– Жанна… – начинаю я – и неожиданно теряюсь.
Ни фига себе! Ситуация – без слез не придумаешь.
Заявиться почти в два часа ночи к девушке, которую знаешь без году неделя… О чем с ней говорить? О любви?
Бред!
Какая в хрена любовь, когда до сих пор ветер шальной в виски бьет и мандраж в коленки шибает?! Хорош будет любовничек…
Я едва не застонал от безысходности – сейчас бы для храбрости в подъезде бутылку какой-нибудь "бормотухи" осушить.
Да где взять-то? Дела-а…
– Кто это? – Это я… кгм! – Я прокашлялся. И все равно мой голос сбился на клоунский фальцет: – Это я…
70 
