Последние отзывы

  46  

— Но в принципе вы не возражаете? — Он сжал ее ладони и, глядя прямо в глаза, поднес к своим теплым губам. — Вы достойная графиня Саксонхерст.

Мэг со всхлипом втянула в себя воздух.

— Потому что не играю в ваши игры?

— Потому что играете в них превосходно. Видите, вас ведь не сердит то, что я целую вам руки, правда?

Мэг попыталась выдернуть ладони.

— Сердит.

— Не правда, — Он целовал ее пальцы один за другим. — Это щекочет вам нервы, но не сердит. Это не пугает вас, не заставляет ждать нападения.

Мэг вынуждена была признать, что слово «нападение» здесь действительно неуместно.

— Ну ладно. Пусть вы правы, но я не люблю, когда мне щекочут нервы. А поза, которую вы заставили меня принять, меня оскорбляет.

— Нет.

— Прекратите говорить «нет»!

Граф усмехнулся:

— А вы прекратите говорить глупости. Эта поза вас волнует и заставляет думать о множестве возможностей, которые она сулит. Она возбуждает вас, и это выглядит очень мило. Надо признать, вы восхитительно краснеете. Но вас это вовсе не оскорбляет. Вы слишком благоразумная супруга, чтобы оскорбляться подобными вещами. Разве я не прав? — Граф прицокнул языком:

— Вы очаровательны, когда дуетесь.

— Я никогда не дуюсь!

— Как скажете, моя дорогая. — Еще раз поцеловав ей руку, граф снял Мэг со своих колен и усадил обратно на сиденье. — Только имейте в виду, что я настаиваю на своем праве щекотать вам нервы, даже если вы дуетесь из-за этого. — Он провел пальцем по ее губам (надутым? да конечно же нет!), по ее пламенеющей щеке и мочке уха.

Потом его рука скользнула в вырез платья, к груди… Мэг закрыла глаза и задрожала, отчаянно пытаясь найти в себе силы, чтобы поставить заслон на пути его соблазнительной охоты. Но в этот момент карета остановилась, остановилась и его рука, отчего Мэг внезапно почувствовала, будто ее обманули.

— Увы, — сказал граф, — вот мы и дома. — И, спокойно перегнувшись через нее, поднял шторки.

Дверца открылась, и Мэг увидела неизменных слуг, застывших в ожидании. Спрыгнув на землю, граф помог ей выйти.

— Позже мы продолжим наше интересное исследование, дорогая.

— Но я сказала…

— Позже. — Он притянул ее к себе за руку и повел в большой дом, который был теперь и ее домом.

Их окружали слуги, масса слуг — и у всех любопытные уши, — поэтому Мэг сочла за благо замолчать. Ей хотелось вырваться, оттолкнуть его, убежать. Убежать от тех чувств, которые этот мужчина способен был возбуждать в ней, казалось, одним лишь чудесным прикосновением.

Но это выглядело бы глупо. Замужество — это брачное ложе, и если муж ее искусен и полон желания, какие у нее основания жаловаться? И тем не менее, когда он ушел, оставив Мэг в ее покоях, она почувствовала себя так, словно только что спаслась от голодного тигра.

Она с тоской вспомнила о том, как представляла себе своего будущего мужа. Он был не только уродлив и эксцентричен, он был робок и весьма неловок в амурных делах. Тому графу понадобилось бы несколько недель, чтобы набраться мужества робко поцеловать кончики ее пальцев!

Внезапно Мэг пронзила мысль, что в новой жизни ей будет трудно остаться наедине с собой.

Сьюзи вместе с еще одной горничной распаковывали чемоданы и развешивали ее скудный гардероб. Мэг не заметила на их лицах никаких ухмылок, но была уверена, что они привыкли иметь дело с одеждой совсем иного качества. А что они подумают о ее белье? Никогда прежде ее секрет не становился достоянием чужого взгляда, и Мэг этого вовсе не хотела, но это тоже было платой за исполнение желания.

Мэг распрямила поникшие плечи. Отлично! Отныне это ее апартаменты. Как было сказано, ими не пользовались с тех пор, как умерла мать графа, и обстановка безнадежно устарела. Что ж, будет занятно все здесь переменить, хотя Мэг имела весьма смутное представление о нынешней моде.

Придется купить новую одежду, чтобы соответствовать своему теперешнему положению, она вовсе не желает выставлять себя на посмешище. Однако равным образом нельзя было сказать, что она в курсе современных веяний в дамской моде.

Мэг признавала, что по большей части ее сопротивление новой жизни проистекало из страха — страха перед неизвестным, перед собственной неосведомленностью, перед возможностью выглядеть глупо.

Даже — а может быть, особенно — в брачной постели. В конце концов, что она, собственно, знала о подобных вещах? Несмотря на замечание графа о ее якобы сомнительной непорочности, он не мог ожидать, что она об этом знает хоть что-нибудь.

  46