45

— Теперь мне понятно… — сердито прошептал я. — Хатч хочет сохранить все в тайне.

— О чем это ты? — донесся до меня из темноты тихий голос Кассандры.

— И в том случае, если Хатчу придется отступить и повстанцы захватят пирамиду, и в том случае, если подразделения мексиканской армии вовремя придут экспедиционной бригаде на помощь, тайна этой пещеры и хранящихся в ней сокровищ будет раскрыта. Но если…

Я замолчал, и вместо меня тут же договорил профессор:

— …но если взорвать вход в пещеру, никто не узнает о ее существовании, и тогда Хатч сможет вернуться за сокровищами уже с другой экспедицией.

— Но зачем ему нужно убивать нас? — В голосе Кассандры звучал явный протест. — Мы ведь входим в состав его бригады!

— Нет, Касси, никуда мы не входим. Мы для него — всего лишь помеха, своего рода неизвестная величина в уравнении, которую лучше вынести за скобки. Хатч не хочет рисковать: оставшись в живых, мы будем представлять для него опасность. Поэтому он и жаждет от нас избавиться.

Выслушав меня, Кассандра с удивительной решительностью заявила:

— В таком случае нам нужно что-то предпринять, а иначе мы умрем прямо здесь.

Но предпринять нам было нечего, потому что мы полностью находились во власти Раковича. В его распоряжении имелся пистолет и прибор ночного видения. А еще он обладал холодной решимостью человека, не знающего, что такое угрызения совести.

Мы не могли даже видеть его и, сидя в темноте, лишь догадывались, что беспощадный серб возится сейчас с взрывчатым веществом, изначально предназначавшимся для того, чтобы блокировать туннели сенота.

Я понимал: времени у нас оставалось очень мало, поскольку на то, чтобы перенести взрывчатку в «коридор с рисунками», Раковичу понадобится меньше пяти минут. Значит, если нам не удастся его остановить, мы будем погребены в этой пещере и через некоторое время либо задохнемся от недостатка воздуха, либо умрем от голода. Поэтому я, набравшись смелости, вскочил и бросился туда, где, как мне казалось, должен был находиться Ракович. Однако я побежал к нему не напрямик, а зигзагами.

Не успел я преодолеть и нескольких метров, как пещеру на долю секунды осветила яркая вспышка и тут же раздался грохот, отразившийся затем эхом от ее стен. А еще я почувствовал — уже второй раз в этот день, — как меня ужалила пуля.

Ракович, вероятно подумав, что я пытаюсь удрать, выстрелил мне в ногу. Однако и на этот раз удача была на моей стороне, поскольку, хотя я и почувствовал резкую боль, мне удалось удержаться на ногах. Стало быть, у меня появилась возможность реализовать вторую часть своего отчаянного плана. Сразу же за выстрелом прозвучал чей-то раздраженный возглас, и возглас этот исходил отнюдь не от меня.

Зная о том, что Ракович смотрит на окружающее пространство через прибор ночного видения, который не способен выдерживать очень яркий свет, я своим неожиданным поступком умышленно заставил его выстрелить из пистолета. Сопровождавшая выстрел вспышка не только позволила мне увидеть, где сейчас находится Ракович, но и на какое-то время ослепила моего противника.

Ситуация резко изменилась.

Теперь Ракович уже не мог видеть меня, а я, наоборот, точно знал, где именно он находится. По крайней мере, я думал, что знаю. Превозмогая боль в ноге, я бросился с выставленными вперед кулаками к тому месту, где я только что видел вспышку, и натолкнулся на Раковича. Я тут же скользнул обеими ладонями по правой руке серба в направлении кисти, надеясь, что благодаря фактору внезапности мне удастся завернуть ему руку за спину и вырвать из нее пистолет.

  176