Особенно,... 
61 
Карташ не смотрел, чем закончится дело, он пролетел комнату насквозь, за шаг до двери упал на пол и, прокатившись по паркету, оказался напротив дверного проема... И вовремя. Хлопнул смягченный глушителем выстрел, пуля прошла над Алексеем... а не упади он – ввинтилась бы точнехонько в живот.
Карташ вдавил спуск «узи», и стрелявший задергался в коридоре, прошиваемый автоматной очередью.
А вот с третьим вышло неладно. Оч-чень неладно.
Оказывается, этот третий уже успел открыть дверь и, сходу сориентировавшись, выдернул на себя Машу, прикрылся ей как живым щитом.
– Бросай ствол, падла! – завопил этот третий, приставив к Машиному виску «зауэр». – Замочу биксу!
– Хорошо, хорошо, – изобразил Карташ полную покладистость. – Смотри, я кладу пистолет на пол...
«Ну! Ну же! мысленно заклинал Карташ. – Или знак тебе подать?!» Звук походил на тот, какой издает пакет из-под молока, когда его надует какой-нибудь гопник, а потом шарахнет по нему ладонью. На миг глаза их третьего противника во всю ширь распахнуло удивление, а потом его глаза стали быстро тускнеть из них уходила жизнь. Ну откуда ж он мог знать, что девочка сжимала в руках четырехствольную дуру, одинаково скрытно помещающуюся и в женскую ладонь, и в барсетку: из всех четырех стволов она и засадила со спины в брюхо. «А он рыжий, – механически пометил Карташ. – Был. А говорят, что рыжие везучие...» Пистолет, выпавший из его рук засадника, Алексей ногой зафутболил подальше и кринул:
– Гриня, как у тебя?
– Ништяк, – отозвался Петр.
Карташ быстро пробежал квартиру Таксиста, осмотрел, как давеча осматривал квартиру Юрки-алкоголика. Нет, никого, кроме этой троицы, больше не было.
Фу-у-у...
Закрыл входную дверь, толкнул застывшую Машу в сторону комнаты, где находился Гриневский (боевая подруга не могла оторвать застывший взгляд от умирающего, а тот все никак не мог отойти, его выгибало в агонии, крючило, он выплевывал кровь и слюну).
Гриневский уже приготовил своего клиента к разговору – тот сидел на стуле, руки сведены за спиной и обмотаны капроновым шнуром, лодыжки таким же шнуром примотаны к ножкам стула. Ба, знакомые все лица, как же это мы сразу не разглядели, кто к нам попал!
А попался не кто иной, как Михалыч, которого Карташ поименовал про себя отставным культуристом. Впрочем, немудрено было его сейчас не узнать – в каких-то джинсах и свитере, помнится, прислуживая на обеденном сходняке у Зубкова, Михалыч щеголял в смокинге и при бабочке...
– Сам будешь или мне? – спросил Алексей.
– Сам, – коротко ответил Петр, пряча в нагрудный карман фотографию, которую только что вынул из рамки, стоявшей на комоде.
Маша опустилась на диван, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Ладно, нехай проревется, решил Алексей, не каждый день случается человека замочить, пусть и полную гниду...
Таксист взял еще один стул, поставил его напротив пленника спинкой вперед, сел верхом, положив локти на спинку. И вперился взглядом в лицо Михалычу.
Михалыч, надо признаться, выглядел спокойно. Ну еще бы, когда такая глыба, как Зубков, стоит за твоей спиной! Он верит в агромадные возможности своего хозяина, даже, думается, смерть подручных не сильно его обеспокоила. Ведь положили рядовых шестерок, а его тронуть не посмеют, приберегут как ценного заложника – недаром ведь до сих пор не тронули. Бывают такие люди, которым трудно перестроиться и уловить серьезность наступившего момента, очень уж они привыкают к безбедовой жизни, к тому, что с ними ничего не случается, а значит – возникает сама собой такая иллюзия, что случиться и не может. Трудно Грине его будет сломать...
Карташ увидел на журнальном столике рацию-переноску с кольчатой антенной.
Если запиликает на вызов, надо будет уходить. Не дождавшись ответа, сюда запросто нагрянут бойцы, дружеская встреча с которыми уж никак в их планы не входит. В конце концов, последнего из могикан по имени Михалыч – Большой Мускул можно вытащить на крышу и там завершить потрошение. Кстати, пора бы Гриневскому и начать. Хватит, пожалуй, в гляделки-то играть.
Словно услышав мысли Карташа, Гриневский заговорил, тихо, размеренно и чуть устало, как учитель, ведущий сотый урок на одну и ту же тему:
– Моей жены тут нет. Мы, правда, особо не рассчитывали, что вы станете держать ее здесь... Куда вы ее увезли?
– Не знаю я, мужик, ни о каких женах, – постарался улыбнуться Михалыч. – Мое дело простое. Дождаться вас и передать слова Босса – мол, что уговор остается в силе, все, что произошло той ночью, он предлагает считать досадным недоразумением и забыть.
61 
