52 
Имоджин овладело паническое настроение и желание убежать куда-нибудь подальше от свадебного ложа.
— Я не могу… — стала она отказываться, но моментально оказалась в его руках.
— Ты все сможешь, — ответил он ей. Когда Имоджин стала вырываться, Ублюдок коротко добавил:
— Имоджин, перестань сопротивляться, или я брошу тебя в грязь прямо на твою сладкую попку!
Имоджин покорилась. Не его вина, что Бог проклял женщин и возложил на их плечи такие ужасные обязанности. Как бы ей хотелось, чтобы кто-то пожалел ее и посочувствовал ей.
Внезапно Имоджин ощутила необыкновенную слабость, прислонила щеку к мягкому бархату его туники, но колючее золотое шитье поцарапало ей щеку, и она резко отшатнулась.
— Как обычно! — резко заметила леди Имоджин.
— Что? — спросил Фицроджер.
— Ты всегда способен причинять мне только боль!
Он нахмурился, посмотрел ей в глаза, а потом быстро слизнул капельку крови со щеки.
— У тебя уже идет кровь? Да, ведь мне придется сегодня ночью повторить то же самое. Ты не ошиблась в своих предположениях.
Имоджин задрожала, когда он подтвердил ее самые худшие опасения.
— Прекрати дрожать, Имоджин, — нетерпеливо промолвил Ублюдок. — Женщины всегда проливают кровь в первую брачную ночь. Никто от этого не умер, и ты тоже останешься живой. Если ты перестанешь ссориться со мной, то наш брак будет вполне приемлемым. Имоджин сверкнула глазами.
— Фицроджер, прекрати относиться ко мне, как к ребенку!
— Я всегда буду относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь.
Имоджин замолчала. Она понимала, что ведет себя действительно как дитя, но ведь она так сильно переживала.
Фицроджер усадил ее в кресло возле главного стола.
— Ты дрожишь, как осиновый лист, — заволновался он. — Ты казалась мне более храброй.
Имоджин посмотрела на стол, покрытый дорогой скатертью.
— Милорд, к сожалению, меня мучают грустные воспоминания, и в этом нет ничего удивительного. Со временем все забудется.
Было страшно осознавать, что брачная трапеза происходила за столом, на котором так жестко насиловали ее горничную.
Леди Имоджин огляделась и должна была признать, что брачный пир хорошо подготовлен. Все столы уставлены различными явствами. Все было почти так, как во время праздников до нападения Ворбрика.
Хотя ее прошлое, как говорится, кануло в Лету, все еще сохранились воспоминания о тех блаженных днях. Подошел седой Сивард, чтобы преклонить колени перед королем и перед своей молодой хозяйкой. Имоджин улыбнулась и протянула к нему руки.
— Сивард, ты хорошо выглядишь. Я так рада тебя видеть!
— Леди, все хорошо. — И старик улыбнулся ей. — Я счастлив видеть вас рядом с сильным мужчиной и нашим монархом!
— Спасибо, Сивард, — ответил король и подмигнул ему.
Управляющий дворцом покраснел и поспешил ретироваться.
Имоджин посмотрела на Фицроджера, сильного мужчину, который был с ней рядом. Все решили, что она счастлива в этот день и непременно должна радоваться.
Она взяла кубок, из рубинового стекла и залпом его осушила.
— Предполагалось, что мы должны были разделить круговую чашу, — сухо заметил Фицроджер. Он подозвал виночерпия, чтобы тот снова наполнил кубок и приложил его ко рту тем местом, где его касались губы Имоджин, и в свою очередь тоже осушил до дна.
— Если мы не можем что-то поделить поровну, тогда нам придется хотя бы быть на равных.
— У нас так не выйдет, — парировала Имоджин.
— Вот как? Тогда развлекай короля, жена, а я займусь мрачным сэром Вильямом. Я гарантирую тебе, что это хорошее доказательство нашего неравенства.
Имоджин была поражена. Он решил, что она опять намекает на то, что Фицроджер ниже ее по происхождению. Она также вспомнила, что как-то обозвала его ничтожеством.
— Кстати, — заметила Имоджин и подала ему ключ от сундучка. — Милорд, пусть это лучше хранится у вас. Мне некуда спрятать этот ключик.
Фицроджер взял ключ и повертел его в руках.
— И никакой благодарности за мои жалкие подарки? — удивился он.
Имоджин почувствовала, как у нее от стыда запылало лицо.
— Да.., конечно… — заикаясь, промолвила она. — Вы были так добры, что подумали даже об этом.
— Но эти вещи, конечно, не соответствуют вкусам Каррисфорда?
— Ну, теперь в них нет никакой необходимости. У меня есть много…
— Конечно, так и будет, когда ты наконец решишь открыть свою сокровищницу, но ты мне должна разрешить вручить тебе утром подарок…
52 
