Особенно,... 
120 
— Может, ему станет после этого легче, — робко заявила женщина. Она отметила, что Ренальд принял как должное, что Фицроджер обязательно станет ее бить.
Тут Ренальд внезапно захохотал.
— Имоджин, надо выждать хоть какое-то время. Он обязательно простит вас.
Ей было приятно слышать это, потому что Ренальд лучше знал ее мужа, чем она сама. А если он меня немного поколотит — ничего страшного, правда, если потом простит, подумала она.
Тут Имоджин вспомнила, что еще не покаялась в лжесвидетельстве. Теперь все встало на свои места, а Ланкастер был мертв. Ей срочно было нужно исповедаться в грехах.
Через час из деревни пришел священник. Он был простым человеком, и она не стала усложнять его задачу лишними деталями, а просто призналась в том, что ложно поклялась на кресте. Священник сначала пришел в ужас, но когда понял, как она искренне раскаивается, дал ей отпущение грехов и наложил на нее епитимью — Имоджин должна была каждый вечер на коленях молить Пресвятую Деву Марию, чтобы та помогла ей в будущем избежать грехопадения.
Имоджин была рада этому. Теперь ей оставалось надеяться только на Бога.
* * *
Элсвит одела Имоджин в наряды, присланные ее мужем.
Она также рассказала своей госпоже, что лорд Фицроджер пока еще не покидает постели, но уже выздоравливает. Ел он обычную пищу, и, видимо, дела у него шли совсем не плохо. По замку ходили слухи о смерти Ворбрика и о том, что Имоджин ударила камнем своего мужа. Но почти никто не верил этому. Все, кто присутствовал при этой сцене, стали страдать от провалов памяти!
Имоджин поняла, что Ренальд отправил всех свидетелей сюда в Клив. Остальным было сложно что-либо ясно рассмотреть в таком густом тумане. У девушки появилась надежда. Если все останется между ней и Тайроном, то будет гораздо лучше, чем если бы это было предано огласке.
Как сообщила ей Элсвит, никто не понимал, почему Имоджин оказалась в Кливе. Все решили, что, пока муж болен, она готовит замок на тот случай, если его захочет посетить король.
Это был просто гениальный ход. Имоджин интересовало, исходила ли эта идея от Фицроджера. Ей очень хотелось бы надеяться на это.
Конечно, ей будет очень тяжело томиться в ожидании своей участи. Но ей хотелось бы хорошо выглядеть, когда наконец она узнает все новости. Она все еще была Имоджин из Каррисфорда и жена Фицроджера из Клива!
Имоджин переживала из-за волос, но потом решила, что ей стоит носить покрывало, чтобы по возможности скрыть ужасный ущерб, причиненный ее роскошным кудрям. Она накинула на голову полупрозрачную накидку.
— Элсвит, дай мне тот золотой плетеный обруч.
Ответа не последовало, и Имоджин повернулась к девочке. Та покраснела.
— Леди, мне запретили взять сюда ваши украшения. Так велел хозяин.
— Ты что, вообще ничего не привезла? — спросила Имоджин и похолодела.
Девочка отрицательно покачала головой.
— Даже подарок моего мужа — драгоценный пояс?
— Именно так, леди.
Имоджин отвернулась. Ей стало плохо от таких новостей. Отсутствие этого особого подарка почти довело ее до слез. Этот поступок еще раз обозначил намерения Фицроджера.
Это также означало то, что он полностью распоряжался ее богатствами. Странно, но Имоджин теперь это не волновало. Так или иначе он использует все средства, чтобы укрепить их социальное положение и власть. Но если только Фицроджер продолжает считать, что они все еще остаются семьей.
Имоджин стиснула зубы и сказала:
— Мне стоит попытаться сделать повязку из длинного шарфа, Элсвит. Найди мне его.
Имоджин не желала, чтобы ее в таком неприглядном виде видели посторонние. Поэтому она проводила все свободное время с Элсвит. Имоджин подрубила края белого батистового лоскута и стала думать, как бы его попрочнее укрепить на голове так, чтобы повязка скрывала ее короткие волосы.
Элсвит помогла ей добиться кое-каких результатов. Имоджин провела остаток дня в своих покоях, лениво перебирая струны арфы. Фицроджеру нравилось, как она поет. Может, с помощью пения она сможет смягчить его сердце.
Уже в первый день пребывания в Кливе Имоджин поняла, что если станет безвылазно сидеть в своей комнате, то вскоре сойдет с ума. На второй день она смогла снова надеть легкую обувь и занялась делами кливского замка. Она поняла, что хозяйство в замке велось согласно строго определенному порядку, но чувствовалось отсутствие женской руки. Мало внимания уделялось запасам продуктов, и неважно обстояло дело с шитьем. Когда отсутствовал брат Патрик, то уход за больными был просто на грани катастрофы.
120 
