26 
– Пущай копает, – скомандовал все тот же неулыбчивый кузнец. – Солнце скоро вниз покатится, а земля и без того мерзлая.
Селяне затаили дыхание.
Навара повертел в руках лопату, неуклюже попытался снять ею верхний пласт снега, но ржавое железо лишь скользнуло по толстой корке льда.
– Скажите, уважаемая, а это принципиально, кто будет копать? Может, возьмемся за лопаты всем миром? А там уж я не оплошаю, выйду на упыря один на один.
– Исключено, – мстительно сказала я. – Упырь – это как хлебная опара, его не должны касаться чужие руки, иначе не поднимется.
Женщины одобрительно зашушукались, признавая во мне знатока кулинарных тонкостей. Навара представил поднимающегося из кадушки упыря, смачно сплюнул и тюкнул лопатой по снегу, как ломом. На сей раз ему удалось пробить в ледяной корке узкую щель.
Я посмотрела на солнце. И правда, оно больше не поднималось над горизонтом, заметно кренясь вниз, на закат. Времени оставалось в обрез. Жаль, я так и не увижу, чем увенчается каторжный труд Навары.
– Помните, Навара, ровно в полночь упырь начнет оживать! – зловеще провыла я, стараясь нагнать как можно больше страху на селян. Ветер взъерошил мои длинные рыжие волосы, в черной глубине зрачков зажглись алые искры. – Сначала он откроет глаза… Потом протянет к вам свои холодные когтистые лапы…
Войдя в роль, я протянула руки к кузнецу и патетически потрясла его за шиворот. Бедолага стоял ни жив ни мертв, его голова моталась взад-вперед в такт моим рывкам.
– …потом он прильнет к вашей шее… прокусит яремную вену… и начнет пить теплую, сладкую, тягучую, алую кровь!
Кузнеца я кусать не стала, он и без того побелел как простыня и издавал нечленораздельные хрипы, слабо пытаясь вырваться.
– Так вот, если он сделает все это прежде, чем вы окропите его девичьими слезами, – я разжала руки и аккуратно расправила на кузнеце смятый воротник, – то весь сегодняшний труд пойдет насмарку. Так что постарайтесь не оплошать. Ну что ж, было очень приятно с вами всеми познакомиться, особенно с вами, досточтимый Навара, я навсегда сохраню в памяти теплое воспоминание об этом великом дне. Прощайте, и – успехов!
Я ушла с кладбища, не оглядываясь. Иначе кто-нибудь мог увидеть злобную ухмылку, блуждающую на моих губах.
* * *
Но далеко уехать мне не удалось. Почти сразу за околицей меня снова перехватили – на этот раз посланник от Орсаны Светокрасы. Лошадка, на которой он ехал, была приземиста, мохнонога, экипирована шипастыми подковами и лишь благодаря этому не поскальзывалась на каждом шагу.
– Госпожа ведьма, моя госпожа Светокраса приносит вам свои искренние извинения, как и прочим гостям. К ее огромному сожалению, свадьба откладывается.
– Что, снова поругалась с Роларом? – усмехнулась я. – Замок устоял?
Орсана, очаровательная женщина, в прошлом – наемная воительница, и была той самой причиной, по которой я так рвалась в Кружаны. Помолвка состоялась еще осенью, венчание было назначено на завтра, а сегодняшняя ночь отводилась под девичник, на который я, как подружка невесты, просто не имела права опаздывать.
– Да нет, не ругались, напротив – воркуют, чисто голубки. Молодые-то хоть сейчас готовы под венец, а вот гости подкачали – вы гляньте, какая гололедица вторую неделю стоит. Кто вовсе ехать отказался, кто рискнул, да с крыльца возвратился. Соседи-то придут, да ведь приглашения по всей стране разосланы, некоторым и недели не хватит, чтобы до Кружан добраться. А в самом замке дела и того хуже – каменные лестницы песком ежедневно посыпают, да толку чуть, ведь перед свадьбой такая суматоха да беготня поднимается, что слуги под ноги вовсе не смотрят. Так что сейчас там не замок, а скорбный лазарет. Привратник ногу сломал, кухарка руку. Конюх так головой о поручень ударился, что лошадей не узнает, скакового жеребца от жеребой кобылы отличить не может. Орсана гонцов в разные стороны разослала, велела перед гостями извиняться и по домам их заворачивать. Кому ближе до Кружан, чем до дома, – милости просим, мы гостим завсегда рады, только вот на свадьбу торопиться уже не надо – на три месяца ее отложили, до весны.
Я сказала гонцу, что все-таки приеду в Кружаны, но завтра. Пусть Орсана не переживает из-за покалечившихся слуг, я постараюсь помочь невезучим торопыгам.
Честно говоря, я даже обрадовалась изменению матримониальных планов Орсаны. Меня терзали угрызения совести. Не из-за Навары – из-за упыря. Жители поверили мне, успокоились, ослабили бдительность – а упырь тут как тут, только спасибо мне скажет!
26 
