Последние отзывы

  55  

Только теперь, вместо серого унылого рубища, некогда покрывавшего стены бывшего очага соцкультбыта, здание горделиво козыряло новой юбкой из темно-красного гранита и палевой блузкой с белыми кружевами.

Меня провели мимо колонн, на которых и мне довелось когда-то нацарапать гвоздем свое имя и еще кое-что (нынче они тоже были облицованы гранитом), и я очутился в шикарно отделанном вестибюле.

Там толпился добрый десяток охранников, причем все они были вооружены – в большинстве своем помповыми ружьями, но некоторые имели и пистолеты.

"Они что, – подумал я с невольным беспокойством, – собираются на "стрелку"? А я тогда им зачем?" Провожаемый внимательными взглядами парней, я поднялся в сопровождении Клина по лестнице на второй этаж и очутился в просторной приемной.

Она была воистину министерской. Ее интерьер блистал и поражал дороговизной. Все ясно – я попал в логово той самой мафии, о которой совсем недавно (в разговоре с Самуилом Абрамовичем) отозвался так скептически.

Правильно говорится – не буди лихо, пока оно спит тихо. От многократного повторения этой прописной истины, она ни в коей мере не теряет свою актуальность.

– Проходите, – любезно пригласила меня секретарша, предупредительно распахивая двери кабинета босса.

Как и все в этом здании, она была ослепительно красива и (в этом у меня не было ни малейших сомнений) баснословно дорога. По крайней мере, это сокровище мне точно не по карману.

Если честно, я бы обошел ее десятой дорогой. Красивая женщина – это раритет, на который зарятся многие.

А я с детства не любил толкаться в очередях.

Я вошел, дверь закрылась. Позади немного взволнованно дышал мне в затылок Клин. А на меня из-за огромного письменного стола пристально смотрел изрядно облысевший тип с нехорошими глазами голодного вурдалака.

– Свободен, – сказал он Клину, и тот вышел в приемную, оставив нас наедине.

Вурдалак еще раз окинул меня внимательным взглядом с головы до ног и одобрительно кивнул – наверное, своим мыслям.

– Садись, – указал он на кресло возле его стола. – Тебя не обижали мои мальчики?

– Нет, – коротко ответил я и сел, закинув ногу за ногу.

Словно черепаха, я залез в панцирь хладнокровной невозмутимости и мое лицо (мне хотелось на это надеяться) стало неподвижным и бесстрастным.

Большие начальники (а к ним относили себя и мафиозные боссы) любят подавлять собеседников своей энергетикой и мессианским поведением, отчего людям, незнакомым с такими типами, они кажутся едва не небожителями, взирающими на них с Олимпа.

Но мне эти штучки были хорошо известны, и потуги плешивого хмыря изобразить из себя незаурядную личность пролетели мимо меня, как фанера над Парижем.

– Ты здорово изменился, Стив… – медленно произнес хозяин кабинета, слегка разочарованный моей непробиваемостью.

Опа! Оказывается, мы знакомы. Кто бы это мог быть?

Я присмотрелся – и узнал. Ну конечно же, Грач! Как я мог сразу не заметить его характерную черту – он постоянно двигал ушами, даже когда мышцы лица были неподвижны.

Эта особенность была присуща Грачу с детства. В школе к нему сразу приклеилось прозвище Кролик – ко всему прочему, у него была еще и "заячья" губа. Потом – где-то в пятом или шестом классе – ему сделали операцию, и он избавился от своего физического недостатка.

Но только не от клички. Может, из-за нее он и стал таким жестоким, превратившись сначала в уркагана, а затем в бандита.

Стоило кому-нибудь, забывшись, назвать его Кроликом, как Грач тут же буквально сходил с ума и бросался на неразумного с тем предметом, который в этот момент держал в руках – будь то кирпич, бутылка, железный прут, отвертка или нож.

Его погодки и младшие школьники помнили об этом постоянно и старались не злить Грача, потому что он бил провинившегося смертным боем. Но старшеклассники, узнав об этой его ахиллесовой пяте, часто доводили Грача своими насмешками до безумия.

Он безбоязненно кидался на них с пеной у рта, как бешеный пес, его жестоко избивали, но Грач продолжал сражаться до потери сознания. И лишь когда он, кажется, в седьмом классе, кого-то подрезал, его, наконец, оставили в покое, а обидная кличка Кролик как-то постепенно забылось.

С той поры к нему приклеилось прозвище Грач – сокращение от его фамилии Грачев. Тут он уже не возражал, даже был счастлив. В зоне прозвище закрепилось и стало его кличкой.

Теперь Грач носил густые рыжеватые усы, которые скрывали шрам от операции по удалению "заячьей" губы.

  55