Глава 12

Мозаика постепенно складывалась в картину. Там и сям зияли дыры, но все равно уже кое-что начало проясняться.

Многое приходилось дорисовывать при помощи воображения, а так как я не страдал этим, пожалуй, главным компонентом писательского ремесла (вторым после таланта), то мне даже казалось, что скоро буду готов ответить на вопрос, с какой стати на меня устроил охоту весь спектр городского "бомонда".

Недоставало всего лишь нескольких штрихов. Весьма существенных штрихов. И я решил броситься в авантюру, которая могла мне дать или очень много, или совсем ничего.

Я вознамерился познакомиться со странным другом Зямы, проживающим у Медвежьего брода. Его след отыскался и в досье, собранном Чабрей.

Там отшельник назывался просто – "хмырь болотный". Больше никаких других сведений о нем не было.

Просто констатация факта – да, есть такой.

Но что могло связывать Зяму Чиблошкина с этим анахоретом? Откуда такая щедрость? Отбить у властей для чужого человека три гектара леса в заповедных угодьях, да еще построить скит (или что-то наподобие) – это вам не хухры-мухры.

На Зяму это не похоже. Он никогда ничего не делал просто так, по доброте душевной, в чем я еще раз убедился, побеседовав с Галюней и Аликом Логвиненко.

Что касается завещания, то я уже почти не сомневался в истинных намерениях Чиблошкина. Похоже, он решил послать мне "подарочек" с того света. Так сказать, прощальный поцелуй из могилы. Он ни на йоту не сомневался, что я клюну на эту наживку.

И оказался прав – жадность победила во мне здравый смысл.

Однако самое хреновое в этой ситуации было следующее – я уже не мог спрыгнуть с телеги, которую взбесившиеся лошади тащили под откос. Мне этого просто не дадут сделать.

Хошь, не хошь, а играй, притом по чужим правилам, с которыми я совершенно незнаком…

Как я понял после разговора с Самуилом Абрамовичем, выбор у меня был скудным – или победить, или умереть. Это и к бабке не ходи. Но, к сожалению, до сих пор я сражался с ветряными мельницами, а истинные мои противники пока пребывали в тени.

И самое главное – я пока не знал, за чем именно идет охота. В том, что некий гражданин Войцеховский всем до лампочки, у меня сомнений практически не осталось. На моем месте мог оказаться любой человек.

Вернее, не любой, а тот, на кого указал бы Зяма.

Он и указал, проявив при этом недюжинное знание человеческой психологии. Похоже, Зяма решил убить одним выстрелом двух зайцев: похоронить навсегда какую-то тайну, а вместе с ней и своего личного врага.

Умно, ничего не скажешь.

Но все равно в моих умозаключениях было несколько серьезных проколов, и я это сознавал.

По какой причине жизнелюб и нувориш Зяма, у которого денег было море и маленький океан, полез в петлю? Решил бросить меня на раскаленную сковородку, чтобы я подольше помучился?

Бред сивой кобылы! Он мог отомстить мне и другим, не менее изощренным, способом, если знал, где я обретаюсь.

Может, на Зяму серьезно "наехали" и у него не выдержали нервы?

Маловероятно – Зяма имел возможность преспокойно смайнать со своими капиталами за бугор. А там завалить даже обычного гражданина не так-то просто, как в нашей родной сторонке, где за сто тысяч баксов все правоохранительные органы моментально станут слепыми, глухими и безрукими.

А если Зяма хотел кого-то прикрыть своей смертью? (Такой оборот тоже нельзя сбрасывать со счетов).

Здесь вариантов много: и Зойку с ребенком, и отца с матерью, и еще Бог знает кого (возможно, человека, обладающего большой властью).

Ну, это уже вообще лежит в области фантазий! Зяма не тот человек, чтобы пожертвовать своей жизнью ради кого-то, пусть даже близкого человека.

  53