Особенно,... 
90 
Морис Фрер заговорил первым. Ему хотелось как можно быстрее закончить свой визит.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил он.
Сара Пэрфой рассмеялась, но смех этот прозвучал так неестественно, что Фрер удивленно покосился на нее.
– Я прошу, чтобы ты оказал мне услугу – очень большую услугу. Если это, конечно, не будет в ущерб тебе.
– Что ты имеешь в виду? – резко оборвал ее Фрер и сердито сжал губы. – Услугу? А вот это все? – И он стукнул кулаком по дивану, на котором сидел. – Тебе этого мало? Весь этот дом с мебелью – разве это не услуга? Чего ты еще хочешь?
К его изумлению, женщина вдруг разразилась слезами. Некоторое время он молча смотрел на нее, не желая поддаваться этой дешевой уловке, но затем почувствовал необходимость что-то сказать.
– Ты опять стала пить? – спросил он. – Что с тобой? Скажи, чего ты хочешь, и давай покончим с этим. Дернуло же меня прийти сюда неизвестно зачем!
Сара выпрямилась и сердито смахнула слезы.
– Я больна, разве ты не видишь, дуралей? – сказала она. – Эти вести меня расстроили. А если я и выпила, то что здесь плохого? Тебя это не касается.
– Разумеется, – ответил он, – это твое дело. Если тебе нравится глушить бренди, пей на здоровье!
– Конечно, ведь не ты за это платишь! – отпарировала она, и было ясно, что ссорятся они не впервые.
– Ну ладно, – грубо оборвал ее Фрер. – Говори, что тебе нужно. Не могу же я торчать здесь всю ночь.
Она вдруг встала и подошла к нему.
– Морис, ты когда-то был очень влюблен в меня.
– Это было давно.
– Не так уж давно.
– Прекрати! – крикнул он, вырывая свою руку из вцепившихся в нее пальцев. – Чего там ворошить прошлое! Все это было до того, как ты стала пить, ругаться и вообще вести себя как сумасшедшая.
– Ну что ж, голубчик мой, – сказала она, и ее пылающий взгляд не вязался с мягкостью тона. – Я же и пострадала за это сама, разве не так? Разве не ты выгнал меня на улицу? Разве не ты меня бил хлыстом, как собаку? Не ты ли упрятал меня в тюрьму? Трудновато с тобой бороться, Морис.
Ему польстило признание его упорства, на это и рассчитывала ловкая женщина. Он улыбнулся.
– Ладно, Сара, что было, то прошло. В общем, ты неплохо устроилась. – Он окинул взглядом нарядную комнату. – Чего же ты еще хочешь?
– Сегодня утром прибыл корабль.
– Ну и что?
– Ты-то знаешь, кто был на его борту, Морис. Морис громко расхохотался и стукнул себя кулаком но ладони.
– Так вот в чем дело! Какой же я болван, что раньше не догадался! Хочешь повидать его?
Она подошла вплотную к нему и решительно сжала его руку.
– Я хочу спасти ему жизнь!
– Ишь какая добрая! Спасти ему жизнь! Это невозможно.
– Для тебя это возможно.
– Чтобы я спас жизнь Джону Рексу? – воскликнул Фрер. – Нет, ты совсем помещалась!
– Он единственный человек, Морис, который любит меня, единственный, кто обо мне думает. Он ничего плохого не сделал. Он только хотел получить свободу – но это же так естественно, правда? Ты можешь спасти его, если захочешь. Я прошу только сохранить ему жизнь. Тебе ведь это ничего не стоит, верно? Какой-то жалкий арестант. Кому нужна его смерть? Пусть он живет, Морис!
Морис рассмеялся.
– А при чем тут я?
– Ты главный свидетель против него. Если ты скажешь, что он обошелся с вами по-человечески – а ведь это так и было, ты отлично знаешь, что будь другой на его месте, он просто бросил бы вас умирать с голоду, – если ты это скажешь, они его не повесят.
– Ты думаешь? Мои слова ничего не изменят.
– О, Морис, будь милосердным!
Она склонилась к нему, пытаясь удержать его руку, но он ее отдернул.
– Нашлась умница! Просишь меня помочь твоему любовнику – негодяю, который, и глазом не моргнув, оставил меня умирать на том проклятом берегу, – сказал он, с отвращением вспомнив, какому унижению он подвергся пять лет назад. – Спасти его! Да провались он к черту, знать его не хочу!
– Нет, Морис, ты должен его спасти, – проговорила она, с трудом сдерживая рыдание. – Ну что тебе стоит? Меня ты больше не любишь. Ты меня избил и выгнал из дому, хотя я ничего дурного тебе не сделала. А этот человек был моим мужем еще до того, как мы с тобой встретились. Он зла тебе не причинил и никогда не причинит. Если ты его спасешь, он будет благословлять тебя всю жизнь!
Фрер нетерпеливо вскинул голову.
– Мне не нужны его благословения. Пусть болтается в петле! Кому он нужен?
Она продолжала настаивать, простирая к нему свои белоснежные руки, слезы лились из ее глаз, она даже бросилась на колени, хватаясь за его сюртук и умоляя его сумбурными, горячими словами. В ее дикой, суровой красоте и отчаянии было что-то от покинутой Ариадны, от молящей Медеи. Она походила на кого угодно, только не на себя – распущенную, полубезумную женщину, вымаливающую пощаду для каторжника-мужа.
90 
