Особенно,... 
72 
Перестрелка вспыхнула с новой силой. Суворов еще несколько раз вызывал друзей, но больше никто не отзывался.
– Надо было с ними идти, – бубнил себе под нос Михаил в перерывах между вызовами.
Качалова стояла рядом, притопывая ногой от нетерпения.
– Раз до сих пор стреляют, значит, они еще живы, – попытался успокоить их Журавлев. – Я смотрю, у вас какое-то новое оружие. Вот эти карабины. Неужели вы не можете определить их выстрелы по звуку?
– Точно, ну, блин, я и дурак! У «калашей» звук такой, что ни с чем не перепутаешь! – Михаил стал прислушиваться. – Живы, курилки, оба ствола молотят!
– А чего они по рации не отвечают? – спросила Качалова, заметно волнуясь.
– Машенька, не трясись. Руки у них заняты, – успокоил Суворов. – Да чтобы таких лосей, как наши пацаны, завалить, нужен пехотный батальон!
Перестрелка снова смолкла. Капитан опять стал вызывать друзей по радио. Ответа не было. Качалова закусила губу. Журавлев тоже с удивлением отметил, что переживает за этих малознакомых и таинственных людей.
– Либо в «окно» ушли, либо… – минут через десять произнес Суворов, устало убирая рацию в карман.
Журавлев задумался над тем, что может означать эта загадочная фраза.
– Ну, почему, почему я не сказала ему, что люблю, люблю его, супермена чертова! – почти выкрикнула девушка и зарыдала.
ГЛАВА 20
Когда до опушки леска, в котором скрывалось «окно», оставалось не больше пятидесяти метров, мы с Гариком нарвались на немецкий дозор. Из-за деревьев раздался негромкий оклик, и тут же ударила пулеметная очередь. Я рывком ушел в сторону, но несколько пуль все-таки достали меня. Три или четыре попали в грудь, а одна зацепила руку, чуть повыше локтя. Бронежилет выдержал, но боль была такой, словно меня били кувалдой. Да и под рукавом сразу заструилась кровь.
Пулемет продолжал долбить, распуская по полю оранжевые плети трассеров. Я быстро сделал несколько перекатов, уходя с линии огня. Справа, там, где должен был находиться Горыныч, коротко рявкнул «калаш». Пулемет захлебнулся, но вместо него нестройно захлопали винтовки. Я дал несколько очередей по вспышкам и опять перекатился на другое место. Укрывшись за небольшим бугорком, я полез во внутренний карман за рацией, чтобы согласовать с Горынычем тактику. Но верная «моторола» оказалась разбитой пулей. Вот неудача! Мало того, что ранен, так еще и без связи остался.
Автомат Гарика замолотил уже гораздо правее и ближе к лесу. Видимо, мой друг имеет намерение зайти фрицам во фланг. Ну что ж! Даже без согласования мы начали выполнять стандартный прием охвата. Я стал уходить еще левее, периодически постреливая. Снова ожил пулемет, видимо, убитого сменил второй номер расчета. Пришлось успокоить и этого героя.
Прошло не больше пары минут, и с дозором было покончено. Я вломился в спасительный лес и двинулся вглубь. Найти в полной темноте небольшую полянку со свернутым «окном» было делом чрезвычайно трудным. В правой стороне опять послышались выстрелы. Сразу несколько автоматов. Я сразу узнал характерный чавкающий звук немецких «МП-40». Им солидно ответил «Калашников». Видимо, немцы выслали подмогу дозору и наткнулись на Гарика. Я стал пробираться на шум, чтобы помочь другу. Вскоре впереди замелькали человеческие силуэты. Так как голос его автомата сдвинулся в сторону, это могли быть только немцы. Не раздумывая, я нажал на спусковой крючок. Положив троих или четверых, я сменил рожок и прислушался. Судя по звукам, Гарику противостояли всего двое. Определив на слух их местоположение, я зашел с тыла. Вот они, собаки! Две короткие очереди, и все смолкло.
– Эй, Серега, это ты там безобразничаешь? – раздался из темноты голос Игоря.
– Нет, это Кентервильское привидение! – ответил я. – Давай скорее сваливать, а то еще кто-нибудь нагрянет!
– Да я бы рад, но вот не могу найти нужное место, – озабоченно сказал Гарик.
Вдвоем мы быстро нашли нужную полянку и развернули «окно». Нашей радости при виде внутренностей фургона «КамАЗа» не было границ. Перейдя на «базовую», мы свернули «окно» и выбрались из машины. Щурясь от яркого полуденного солнышка, я скинул пробитую в нескольких местах шинель на зеленую летнюю травку. Расстегнул гимнастерку и попытался выколупнуть застрявшие в кевларе жилета пули.
– Серега, да у тебя весь рукав в крови! Е-мое! И входное и выходное отверстия, навылет, надо перевязать, – почти запричитал подошедший Гарик. Достав нож, Горыныч вспорол ткань, и мы оба в обалдении уставились на то место, где должна была быть сквозная рана. Но под тонкой коркой запекшейся крови ничего не было!
72 
