22 
– Тогда, наверное, и сугробы будут полутораметровыми. Добираться до аэродрома будем весь световой день. Можем не успеть к отлету, – предположил Мишка.
– Эврика, блин!!! – заорал я. – Ну и дураки же мы! Нам вовсе не нужно переться по снегу в сорок втором году! А Горынычу не придется ждать нас после посадки!
Ребята смотрели на меня недоуменно. Пришлось давать объяснения:
– У нас в базовой реальности с дорогами более-менее нормально. Поэтому спокойно подъедем на берег озера, произведем высадку, подготовим полосу, поставим маяк и шашки. Потом сворачиваем «окно» с базовой стороны и по хорошим дорогам добираемся до аэродрома. Разворачиваем «окно», выводим «эмку» и проводим операцию. После отлета Горыныча мы с тобой, – я кивнул Мишке, – прикрыв отход, переходим на «базовую», но «окно» не закрываем, а опять сворачиваем. И уже не спеша едем на озеро, опять разворачиваем «окно» и подбираем нашего летуна.
– Ты чего-нибудь понял? – хитро улыбаясь, толкнул локтем в бок Мишку Гарик.
– Не-а! Только слово «окно», – скорчив дебильную рожу, протянул Суворов, но тут же рассмеявшись, хлопнул меня по плечу: – Молодца, Серега! Отличная идея!
Общий план можно было считать утвержденным. Осталось проработать детали. А также обзавестись необходимой одеждой, документами и соответствующей легендой.
В кратчайшие сроки нам пошили на заказ по комплекту черной эсэсовской униформы. Гарику с Мишкой достались петлички штурмбанфюреров, а мне, исполняющему обязанности водителя, – шарфюрера. Конечно, сначала хотели взять шмотки напрокат, на какой-нибудь киностудии, но в одежде с чужого плеча мы бы выглядели ряжеными. Расположение всех знаков и регалий на мундире нам подсказал специальный консультант. Очень не хотелось завалиться на какой-то мелочи, вроде V-образного нарукавного знака, который могли носить только члены НСДАП, состоявшие в партии еще с 1933 года. В фильме «Семнадцать мгновений весны» этот знак был у всех. Но если в кино такие промахи сходили с рук, то мы поплатимся жизнью.
С документами пришлось повозиться гораздо дольше, чем в предыдущей экспедиции. Ведь то, что сошло в восемнадцатом году, не прокатило бы в развитом бюрократическом государстве. Опять пришлось обращаться к консультанту, который честно отработал свой гонорар. Но в конце концов наш принтер выдал отличные документы (лучше настоящих, как сказал Горыныч), осталось только вставить именные удостоверения в корочки установленного образца.
Подбор оружия не занял много времени. На себя навесили уже проверенные «Кедры» и «Гюрзы», а в тайники «эмки» загрузили пару «калашей» и один «ПК». В довесок Мишка все-таки прихватил огнемет «Шмель», одну из тех многочисленных «игрушек», которыми мы все-таки обзавелись. «Может пригодиться», – загадочно усмехнувшись, сказал наш бравый спецназовец.
С языком особых проблем не было. В турпоездках по Европе мы научились довольно сносно говорить на английском, французском и немецком. Так что понять собеседника могли свободно, а произношение пришлось слегка подработать. Вообще, если все пойдет нормально, то говорить нам придется только при въезде на территорию аэродрома. А для общения с солдатами охраны должно хватить нескольких фраз.
Наконец приготовления закончены, и поход начался. Прекрасным летним утром мы завели уже загруженный всем необходимым «КамАЗ» и тронулись в Ленинградскую область. (Вот хохма – город снова стал Санкт-Петербургом, а область осталась Ленинградской.) До предполагаемой точки высадки добрались на второй день к вечеру. Решив слегка передохнуть после довольно тяжелой поездки (перед не менее тяжелой), поставили палатку. Увлекшись разговором у костра, засиделись допоздна, но проснулись на рассвете. Надели мундиры, проверили оружие, включили рации, миниатюрные динамики закрепили на околышах фуражек, а микрофоны на воротниках. Чтобы прогнать мандраж, выпили коньячку.
– Я слышал, что пилоты-камикадзе перед вылетом тоже принимали по чашечке сакэ, – не преминул ввернуть Гарик.
– Тьфу на тебя, зараза, не каркай! – сказал мрачно-сосредоточенный Мишка.
– Ладно, Штирлицы, тронулись! – скомандовал я.
Открыли «окно» в торце фургона. В прошлом стоял сильный мороз, градусов под тридцать, но погода была солнечная. Ну, еще бы, в нелетную погоду немцы не стали бы проводить транспортировку. Стенки «КамАЗа» стали изнутри покрываться инеем. Я первым выпрыгнул наружу и чуть не утонул в сугробе – снега намело по грудь. Ребята выскочили следом. Некоторое время мы сосредоточенно барахтались, пытаясь продвинуться вперед.
22 
