Особенно,... 
71 
— Надеюсь, мой юный друг, ваша ночь прошла спокойно?
— Вполне. А ваша? Отнюдь нет, не так ли?
— С чего вы взяли? — осведомился Син, глядя из-под век, тяжелых от недосыпа.
— Вы провели ее где-то вне этой комнаты, — сказала Честити с легким, но заметным неодобрением, как и следует порядочному молодому человеку. — Нетрудно предположить, что нашлась иная постель, больше вам по вкусу. Что бы вы в ней ни делали, но только не спали, это совершенно очевидно.
— Мне не удалось всласть выспаться, — признал он, переодеваясь в мундир. — Но ведь это не страшно, правда? Если в дороге мне случится задремать, прошу вас, мой целомудренный друг, направить меня к Мейденхеду.
Как ни глупо это было, Честити залилась краской. Если учесть, что означало название города, Син сказал что-то вроде «невинный мой, позволь лишить тебя невинности». Она уткнулась носом в саквояж, куда укладывала его костюм. В кармане зашуршала записка. Выходит, Син ее не прочел? Как же быть? Если они столкнутся с Родгаром…
— Вы забыли что-то в кармане, милорд.
— Что именно? — Син принял листок и с удивлением прочел. — Ну надо же!
— Что-нибудь важное?
— Родгар здесь!
— Это от него?
— Не говорите ерунды! Кто-то хотел предупредить меня о его появлении.
— Это усложняет дело?
— Нет, — ответил Син убежденно, — но Родгар мог наведаться сюда только в поисках меня. Он буквально дышит нам в затылок!
— Зачем ему это нужно?
— Все за тем же: Родгар не может не вмешиваться. — Син оправил мундир и со стуком захлопнул саквояж (он явно был раздражен, как каждый раз при упоминании о брате). — Готовы? Тогда идемте!
Так с поразительной легкостью Честити вернулась в ту часть пьесы, где у нее была мужская роль. От Хлои остались лишь воспоминания и тень ревности к этой распутнице, присвоившей Сина на целую ночь. Получалось, что она ревнует к себе самой, — редкостная нелепость. Размышляя над этим, Честити чуть не прозевала, как Син направляется к парадной лестнице.
— Стойте! Спустимся по черной!
— Как грабители? — хмыкнул он. — Ну нет! Мы здесь на законных основаниях.
— А что ваш брат?
— Брат? — Син выпятил челюсть. — Я не собираюсь из-за брата прятаться по углам.
— Ну и отлично! — вспылила девушка. — Идите своей дорогой… хоть в пекло!
Поколебавшись, он все-таки повернул назад, а внизу выбрал коридор, ведущий в служебное крыло. В этот час весь дом казался вымершим, в пустой кухне не было огня.
— Когда Хедер что-нибудь празднует, похмельем мучается вся округа, — заметил Син с кривой усмешкой. — Смерть его деда останется в местных преданиях.
В кладовой нашлись половина мясного пирога, каравай хлеба, сыр и яблоки. Син щедро зачерпнул в две кружки из бочонка с элем.
— Почему не позавтракать на постоялом дворе? — спросила Честити, отхлебнув.
— Возвращаться опасно: Родгар наверняка оставил там своих людей.
— Да, но наши лошади…
— Позаимствуем пару у Хедера потихоньку.
— Вы как будто не собирались из-за брата прятаться по углам, — съязвила девушка.
— Я и не прячусь, я избегаю конфликтов, — буркнул Син.
Снаружи моросило. Мир казался однородно серым и невыразимо унылым. Найти в тумане конюшню оказалось непросто. Но скоро Син и Честити стояли в дверях, глядя на два ряда стойл. К их неприятному удивлению, здесь обнаружились признаки жизни — хромой старик.
— Лошадку, милорд? — спросил он у Сина с недоверием человека, повидавшего всякое. — Что-то рановато вы изволили сегодня пробудиться.
— Дела, — отмахнулся Син. — Вот что, любезный, я — лорд Маллорен и срочно нужен при дворе. Хозяин дома любезно позволил мне взять лошадей для себя и грума.
Вид у него был внушительный, тон — авторитетный. Дежурный конюх не посмел перечить и отправился — а вернее сказать, потащился — седлать. Син покачал головой и пошел помочь, оставив саквояж Честити.
— Мой брат маркиз Родгар уже выехал? — небрежно осведомился он, когда они уже были в седлах.
— Никого, кроме вас, милорд, тут не было.
— Какая досада, уехать не простившись! Так и передай ему, любезный, что я страшно досадовал. — Син бросил конюху монету и подстегнул лошадь.
— Не разумнее ли было купить его молчание? — спросила Честити немного погодя.
— Какой смысл? Родгар все равно заплатит больше, чтобы развязать ему язык.
— И потому вы намеренно наводите на след?
71 
