77 
Не колеблясь более, гасконец вломился в кусты и оказался на небольшой полянке. Луна и иллюминация на реке давали достаточно света, и он сразу убедился, что сбылись как раз худшие предположения…
Некий кавалер, одетый как дворянин, при шпаге – шляпа с пышными перьями валялась тут же, – как раз свалил женщину в мох и, хрипло бормоча что-то сквозь зубы, одной рукой зажимал ей рот, а другой стягивал платье с плеч, прижимая к земле всем телом. Судя по тому, как отчаянно – хоть и слабо – она отбивалась, никакими играми тут и не пахло, любому, кто хоть немного разбирался в отношениях меж мужчинами и женщинами, с первого взгляда было ясно, что дама отнюдь не желает отвечать на столь бесцеремонно навязываемые ей ухаживания. В чем заключается долг истинного дворянина, ставшего невольным свидетелем подобного зрелища, нашему гасконцу объяснять не требовалось.
Он достиг лежащих аккурат в тот самый момент, когда мужчина занес руку, чтобы отвесить женщине еще одну пощечину, но д’Артаньян, ухватив его одной рукой за запястье, другой вцепился в пышный воротник и одним рывком поднял на ноги.
Барахтаясь в стальных объятиях гасконца, незадачливый кавалер возмущенно завопил что-то по-английски.
– Ни словечка не понимаю из вашей тарабарщины, сударь, – громко заявил д’Артаньян, надежно удерживая наглеца и уворачиваясь от пинков вслепую, точнее, вульгарного лягания. – Может быть, вы умеете по-человечески говорить? – спросил он, вспомнив ученую дискуссию меж слугами в трактире «Кабанья голова».
– Какого черта? – заорал незнакомец на неплохом французском. – Убирайтесь отсюда, болван! Что вы за идиот такой? Что за деревенщина? Кавалер уединился с дамой, значит, мешать им не следует! Неужели непонятно?
– Простите, сударь, – твердо сказал д’Артаньян, – но у меня сложилось впечатление, что дама отнюдь не в восторге от… столь азартно сделанного ей предложения. Мне показалось даже, что вы подняли на нее руку…
– Катитесь к черту! Это совершенно не ваше дело, французик! Хотите неприятностей? Они у вас будут!
Д’Артаньян стиснул покрепче своего пленника, надо сказать, довольно субтильного телосложением, – и тот, охнув, обмяк в надежной гасконской хватке. Глядя через его плечо, д’Артаньян громко спросил:
– Сударыня, вы тоже считаете, что я совершенно напрасно вмешался? Если так, примите мои извинения, и я удалюсь, сгорая от стыда за столь нелепое и глупое вмешательство…
– О нет, сэр, только не уходите! – воскликнула она в испуге, торопливо натягивая платье на плечи и приводя в порядок шнуровку корсажа. – Вы ничуть не помешали, наоборот! Я… я вовсе не хотела…
Присмотревшись к ней внимательнее, д’Артаньян обнаружил, что она совсем молоденькая. И довольно очаровательная – синеглазая, темноволосая, чем-то неуловимо отличавшаяся от француженок.
– Вы слышали, сударь? – сурово спросил он притихшего пленника. – Дама выразила свое мнение о происходящем в предельно ясных выражениях… положительно, у нее на щеке след от пальцев! Вы ее ударили, скот этакий. За такое поведение у нас во Франции приглашают немедленно обнажить шпагу и встать в позицию… да и здесь, в Англии, думается мне, тоже… Ну-ка!
С силой отпихнув пленника в сторону, он положил руку на эфес, готовый к бою. Однако англичанин, заслоняясь руками, словно бы начисто забыл про висящую у него на поясе шпагу. Он не то чтобы закричал – заверещал, как заяц:
– Как вы смеете, убийца! Стража! Стража! Я велю забить вас в колодки, в кандалы!
«Черт возьми! – растерянно подумал д’Артаньян. – А вдруг это сам король, ихний Малютка Карл? За шпагу не хватается, визжит, как баба, колодками пугает… Угораздило же меня! Пожалуй, придется уносить ноги со всей возможной быстротой…»
– Как ваше имя? – спросил он осторожно.
– Вам до этого нет никакого дела! В кандалы! Стража!
– Это лорд Перси Вудсток, – сообщила юная незнакомка.
– Бьюсь об заклад – позор фамилии, – сказал д’Артаньян, приободрившись, когда услышал отнюдь не королевское имечко. – Достаточно взглянуть на его поведение…
– Кто вы такой, чтобы читать мне нотации? – завизжал милорд, топая ногами от злости. – Убирайтесь и оставьте меня с этой жеманницей! Богом клянусь, она у меня быстро отучится кусаться!
– Гром вас разрази, сударь! – сурово ответил д’Артаньян. – В каком хлеву вы воспитывались, если так и не поняли: подобным образом дам не завоевывают! Сударыня, – повернулся он к девушке. – Быть может, проводить вас куда-нибудь, где вы будете избавлены от этого, я бы выразился, странноватого субъекта?
77 
