69 
- За нее я больше дам.
- Я памятник ей в золоте воздвигну.
- Пока Вероной город наш зовут,
- Стоять в нем будет лучшая из статуй
- Джульетты, верность сохранившей свято.
На что Капулетти:
- А рядом изваяньем золотым
- Ромео по достоинству почтим.
Князь, полностью успокоенный столь идиллической картиной, с достоинством произнес:
- Сближенье ваше сумраком объято.
- Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз.
- Пойдем, обсудим сообща утраты
- И обвиним иль оправдаем вас.
- Но повесть о Ромео и Джульетте
- останется печальнейшей на свете…
После чего все присутствующие на сцене живые, а их набралось немало – кроме князя и обоих отцов семейств, были еще сторожа, стражники, дамы и кавалеры, – чинной процессией удалились в одну из двух дверей, проделанных в задней части сцены. После чего ожили и юные влюбленные, довольно долго лежавшие на сцене смирнехонько, как мертвым и подобает, – и, поклонившись зрителям, скрылись в той же двери. Тогда только д’Артаньян сообразил, что представление окончилось. Как ни был он увлечен зрелищем, подумал не без сожаления: «По-моему, Уилл тут самую малость недодумал. Христианское милосердие – вещь, конечно, хорошая и мы к нему должны стремиться, но, воля ваша, господа, а итальянцы еще повспыльчивее нас, гасконцев, так что, если по правде, Монтекки следовало бы, не теряя зря времени, выхватить шпагу, встать в терцину и проткнуть этого самого Капулетти, надежнее всего в горло. Главное, вовремя крикнуть своей свите: „К оружию, молодцы!“ И дело закончилось бы славной битвой. А если уж совсем по совести, то следовало бы и князю уделить полфунта стали, чтобы не запрещал дуэли на манер нашего Людовика…»
– Шарль, – тихонько сказала Анна. – Все уже уходят…
– О, простите… – спохватился д’Артаньян. – Я задумался…
– Это видно. Я и не ожидала, что вы столь заядлый театрал. Пьеса увлекла вас настолько, что вы даже забыли что ни минута напоминать мне о своих чувствах… Но это и к лучшему. Все-таки мы пришли сюда смотреть представление…
– Вам понравилось?
– Конечно.
– Я вот одного только в толк не возьму, – признался д’Артаньян. – Вы видели, что Джульетта, когда ожила, ушла как ни в чем не бывало? А ведь я уж было решил, что она закололась по-настоящему – Волк меня знаешь, я же видел, как лезвие вонзилось ей в грудь и потоком полилась кровь! Я даже решил, что Шакспур уговорил эту девушку ради высокого искусства всерьез покончить с собой на сцене…
– Сдается мне, вы в первый раз в жизни были сегодня в театре, Шарль?
– Ну да, – признался д’Артаньян. – Откуда у нас в Беарне театры? У нас все больше петушиные бои, да еще канатоходцы с жонглерами бывают на ярмарках…
– У нее под платьем был пузырь, наполненный вином, – пояснила Анна. – Его она и проткнула кинжалом…
– Правда?
– Ну вы же видели, что она не выглядела раненой… – Анна прищурилась. – Она вам понравилась, Шарль? Я заметила, вы не сводили с юной Джульетты глаз…
– Анна, перед вашей красотой меркнет все вокруг…
– Ну, а все-таки? Признайтесь честно.
– Премиленькая девушка, – признался д’Артаньян.
– А это никакая не девушка, – сказала Анна ехидно. – Это мальчик. В театрах женские роли всегда играют мальчики…
– В самом деле? – изумился д’Артаньян.
– Честное слово.
– Нет, вы вновь насмехаетесь надо мной?
– Честное слово, Шарль, это юноша…
«Вот те раз, – пристыженно подумал д’Артаньян. – Ну и обманщики же эти англичане! А по виду – совершеннейшая девушка, да еще какая милашка! Грешным делом, я мимоходом…»
Анна невинным тоном добавила:
– Могу поспорить, милый Шарль, вы успели, глядя на нее, о чем-то таком подумать… Ну, не смущайтесь. Я совеем забыла вас предупредить, что женские роли играют мальчики…
– Сплошной обман, – грустно сказал д’Артаньян, провожая ее к выходу из ложи. – Пузыри с вином какие-то придумали…
– Но не могут же они на каждом представлении убивать кого-нибудь всерьез?
– И то верно, – согласился д’Артаньян. – Значит, вы уже не раз бывали на представлениях… А я-то думал, что устроил вам сюрприз…
– Не огорчайтесь, Шарль. Я вам и в самом деле благодарна. Очень интересная пьеса, спасибо… Как они любили друг друга…
Д’Артаньян, глядя на ее чуть погрустневшее очаровательное личико, сказал решительно:
– Могу поклясться чем угодно: если с вами, не дай бог, что-нибудь произойдет, я поступлю, как этот самый Ромео! И сомневаться нечего! Клянусь…
69 
