107 
– Они чинят дорогу… – сказал де Вард, внимательно приглядываясь. – Или делают вид, что чинят?
– Пока что они лишь выкопали кучу ям, сделав дорогу почти непроезжей, – тихонько ответил д’Артаньян. – Все это можно толковать и так и этак…
– Я сейчас потребую…
– Тс, граф! В нашем положении лучше будет вежливо попросить…
С этими словами гасконец тронул коня, подъехал шагом к ближайшему землекопу – тот и ухом не повел, хотя не мог не слышать звучное шлепанье конских копыт по глинистой почве, – и вполне вежливо произнес, обращаясь к согбенной спине:
– Сударь, не посторонитесь ли, чтобы мы могли проехать?
– Пошел вон, – громко проворчал землекоп, не разгибая спины, продолжая орудовать лопатой. – Буду я ради всякого висельника от серьезного дела отрываться…
Кровь бросилась д’Артаньяну в лицо, но он сдержался и повторил спокойно:
– Сударь, не посторонитесь ли?
– Чего они так спешат? – громогласно вопросил один землекоп другого, так, словно они находились друг от друга на расстоянии футов ста, а не в двух-трех, как это было на самом деле. – Черти, что ли, за ними гонятся?
– Не черти, а стража, надо полагать, – так же громко ответил тот, упорно не глядя в сторону путников. – У них на похабных мордах написано, что полиция им – как нож острый. Сперли что-нибудь в Кревкере, вот и уносят ноги…
«Это все же странно, – подумал д’Артаньян, украдкой оглядевшись и примерно прикинув, где следует прорываться при нужде. – Трудно, конечно, ожидать от землекопов и прочих дорожных рабочих изящных манер, народ это в большинстве грубый и неотесанный, но все равно не самоубийцы же они, чтобы вот так, с ходу и хамски, задираться с четырьмя хорошо вооруженными путниками, из которых ровно половина – несомненные дворяне? Ох, подозрительно…»
– А может, они и не воры, – вмешался третий. – Что ты на добрых людей напраслину возводишь, Жак Простак? Может, они – парочка голубков с итальянскими привычками, а в Кревкере такого не любят, как и по всей Франции… Как ты думаешь, кто у них муженек, а кто женушка? Усатенький охаживает безусого или наоборот?
– Я так думаю, что обоих этих франтиков охаживают те два молодца с продувными рожами, – отозвался еще один. – По рожам видно, что не раз сиживали за то, что зады повторяли. А молоденькие у них заместо-вместо девочек…
– Может, они и Рюбену сгодятся? – захохотал еще один. – Рюбен у нас в Италии воевал, нахватался тамошних привычек… Эй ты, безусый, может, сойдешь с коня и на четырки встанешь? Рюбен тебе два пистоля заплатит…
– С дороги, мерзавцы! – воскликнул д’Артаньян, в котором все кипело гневом. – Или, клянусь богом…
Он замолчал, подавив неудержимый гнев, и всмотрелся в самого дальнего землекопа, показавшегося ему смутно знакомым: исполинского роста, как ни старается сгорбиться, прячет лицо, но…
– Вперед, де Вард, вперед! – отчаянно закричал д’Артаньян, пришпорив жеребчика так, что тот, фыркая, прямо-таки прыгнул вперед, сшибив грудью землекопа, с оханьем улетевшего спиной вперед в глубокую яму. – Это Портос, Портос! Засада!
Землекоп исполинского роста резко выпрямился, отшвырнув лопату, запустил руку за ворот грубой рубахи – и прямо перед грудью коня д’Артаньяна шумно прожужжала пистолетная пуля.
– Вперед, вперед! Засада!
Краем глаза д’Артаньян видел, как мнимые землекопы, отступив к канаве, вытаскивают оттуда мушкеты, ожесточенно, с исказившимися лицами раздувая тлеющие фитили…
Всадники рванулись вперед, сшибив неосторожного, не успевшего убраться с раскисшей дороги, мелькнуло перекошенное от ужаса лицо, копыта жеребчика звучно стукнули во что-то мягкое – но гвардейцы уже вырвались из низины.
Вслед им загремели выстрелы, зажужжали пули, с тугим фырчаньем рассекая воздух, – и д’Артаньян отметил почти инстинктивно, что их жужжанье все время слышалось по обеим сторонам и ниже, на уровне колен или пояса… «Они стреляют по лошадям, – сообразил гасконец, давая коню шпоры. – Исключительно по лошадям, мы им нужны живые…»
Повернув голову, он убедился, что маленький отряд не понес урона: все трое спутников, растянувшись вереницей, скакали следом. Далеко в стороне пропела в качестве последнего привета пуля – пущенная уже наобум, в белый свет…
– Сворачивайте налево, д’Артаньян, налево! – послышался сзади крик де Варда. – Поскачем проселочной дорогой! Налево!
Д’Артаньян последовал совету, и кавалькада свернула на узкую и петлястую, немощеную дорогу, извивавшуюся среди полей и чахлых яблочных рощиц. Черный жеребец де Варда обошел его коня на два корпуса…
107 
