Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
46 
Он легонько поцеловал ее в губы, сказал ободряюще:
– Будет тебе и дождик, и тропический ливень, и океан. Ничего, малыш, не бойся, прорвемся. С такими гарными хлопцами не пропадешь… Кстати, куда это сладкая парочка подевалась?
– Мало ли о чем мужчина с женщиной могут заговориться.
Карташ ее игривости, пришедшей на смену зарождающейся панике, не разделял. Если б они находились на территории охраняемого дома отдыха, да еще в своей стране, да вдобавок никому б они были не нужны и не интересны – вот тогда можно было бы предаваться исключительно неге и послелюбовным философствованиям. Емувдруг живо представился отряд десантников, пробирающихся по коридорам. Карташ встал и начал одеваться.
– Пойду прогуляюсь. Заодно осмотрюсь повнимательнее на сон грядущий. Собирайся, малыш, передислоцируемся в актовый зал.
– Я с тобой. Я боюсь одна.
– А если они вернутся без нас? Не найдут никого и тоже отправятся на поиски. Так и будем всю ночь разыскивать друг дружку… Нет уж, устраивайся в постельке алого бархата и жди меня.
– Побыстрее.
– Всенепременно.
При свете зажигалки Карташ проводил Машу в актовый зал, подождал, пока она устроится на импровизированном ложе. Господа офицеры, поручик Ржевский придумал каламбур: постель на сцене – постельная сцена. Ха-ха-ха… И вышел в темный коридор.
Прислушался. Тишина, темнота. Осторожно двинулся по коридору мимо дверей и стендов, освещая себе путь зажигалкой. Под ногами шуршал какой-то мусор, поскрипывали осколки стекла. Звуки разносились, казалось, по всему зданию… Ну и куда, позвольте спросить, наши орелики запропастились? Беглый зэк, блин, и дочка телохранителя местного папика… Хотя, с другой стороны глядючи, надо быть объективными: спарка «старлей ВВ – дочь начальника зоны» тоже из похожей оперы, скорее не оперы, а мексиканского телесериала с отечественным душком, так что удивляться не…
Отчетливый шорох из-за приоткрытой двери в какой-то кабинет! Спина Карташа мигом покрылась липким потом. Мигом представился какой-нибудь монстр, притаившийся, изготовившийся к броску, целящийся острыми зубками в горло... Алексей бесшумно нашарил рукоять заткнутого за пояс «Глока», сглотнул густую слюну. Сделал осторожный шажок к двери…
– Показалось тебе, никого там нет, – донесся с той стороны спокойный шепот Гриневского, и Алексей едва не выматерился вслух. Шаги удалились, что-то скрипнуло, принимая человеческий вес. – И что дальше?
– А через неделю приходит письмо оттуда,– негромко продолжала Джумагуль. – Погиб, пишут, ваш муж как настоящий мужчина. Так я и стала вдовой. А отношение к женщине без мужчины в моем роду очень… непростое…
– Сколько же тебе лет? – помолчав, спросил Гриневский.
– Шестнадцать.
– А когда ты вышла замуж?
– В четырнадцать.
Пауза.
– Ну и порядочки у вас…
– У нас женщина не должна быть без мужчины. Женщина без мужчины это все равно как… как одежда без человека. Валяется брошенная в углу, холодная, и никого не может согреть, когда холодно. Но если ее надеть, она…
– Джумми, ты что… Постой…
Невнятный шорох.
– Я вижу, что мояодежда придется тебе впору, воин. Я видела, как ты сражался там, в ауле, и я могу согреть тебя. Я же вижу, что у тебя душа замерзла, ей нужно тепло, пока она не умерла от холода. Не бойся, в шестнадцать лет у нас женщины уже имеют по трое детей…
– А у нас… Перестань, что ты делаешь… О-ох…
Карташ на цыпочках отошел от двери и вернулся в актовый зал, качая головой, попутно размышляя о хитросплетениях судьбы. Ни к какому выводу не придя, он подхватил автомат и отправился нести первый караул.
Карташ проснулся от того, что его тормошили за плечо.
– Т-с-с, начальник, только тихо, я тебя прошу, не шуми, – наклонившись, прошептал... вернее будет сказать, прошелестел одними губами Гриневский.
Карташ поднялся, нащупав автомат еще раньше, чем откупорил глаза. Огляделся.
Спинки кресел, стены и потолок уже не утопали в густой ночной темноте, а были окрашены в неуловимо серый оттенок, – это в лишенные стекол и штор окна вливался рассвет. Маша и Джумагуль спали рядом, на деревянном настиле сцены, подложив под себя для мягкости пачки старых газет. Они спали, накрывшись бархатным занавесом, который бардовыми складками, кистями и затертым гербом СССР напоминал огромное знамя. Еще та картина маслом! Нарисуй такое художник в эпоху Политбюро и прочих судьбоносных пленумов и покажи народу, так ведь немедленно обзовут декадентом и сюрреалистом. Однако ж, судари мои, реальная жизнь порой закручивает сюжеты позамысловатее выдуманных.
46 
