Последние отзывы

  55  

Почти не размахиваясь, он метнул топор в ту сторону, где вздымалась над водой шишковатая, усеянная желтыми буркалами башка. Оставалось надеяться лишь, что Доран-ан-Тег, до сих пор во многом загадка, вещь в себе, не подведет и на сей раз…

И вновь в воздухе упруго, шелестяще просвистел туманный круг, украшенный алым кольцом, колыхнулся, лег горизонтально, врезался в воду… В следующий миг озеро словно вскипело, превратилось в бурлящий, клокочущий ад. Уже не различить было, где взбаламученная вода, а где щупальца, в разных местах взлетали фонтаны зеленой жидкости, непонятные ошметки и клочки, вода, казалось, закипает, словно со дна ударил гейзер…

Увидев мелькнувшее посреди этого шумного безумия белое пятно, Сварог прыгнул в ту сторону, выхватив меч. Тут же оказался по пояс в липкой взбаламученной воде, глаза залило, ноги по щиколотку ушли в ил. Наступая на что-то дергавшееся, подвижное, живое, наугад отмахиваясь клинком от возникавших перед ним щупалец и ухитрившись-таки рассечь пополам парочку, он упрямо пробивался в ту сторону, где над водой то пропадала, то вновь появлялась белая рубашка Яны. В одном можно быть уверенным: что бы ни творилось вокруг, хозяина топор не заденет, как ни разбушевался…

Что-то ухватило его за ногу под водой, нахально и цепко. Сжав рукоять меча обеими руками, он наугад вогнал клинок, сверху вниз. Попал – тварь отцепилась… Вокруг все пенилось, бурлило и клокотало. Сварог упрямо продвигался вперед, временами оступаясь и шумно падая в воду с головой – вода попала в рот, и вкус был неописуемо мерзким, – а вокруг летели брызги, ошметки, тугой свист рассекаемого воздуха слышался со всех сторон…

Отчаянным рывком он преодолел разделявшее их расстояние – Яна опять исчезла под водой, но теперь Сварог ее отчетливо видел слезившимися глазами, да и вокруг стало гораздо спокойнее, тише. Присел на корточки, выпустив меч, обеими руками нашарил человеческое тело, рывком вздернул девушку над водой и, взвалив на плечо, поволок к берегу, взметывая при каждом шаге тучу брызг. Она оказалась отнюдь не хрупкой тростиночкой, но он не выпускал, тащил, поднявшись над водой по бедра, по колени, по щиколотки…

Понатужившись в последнем усилии, ухитрившись не поскользнуться на мокрой грязи у берега, вытащил Яну на сухое место, пронес еще несколько шагов и опустил на траву лицом вверх. От ее камзола остался лишь воротник, с которого свисало несколько полосок бархата, рубашка из тончайшего полотна превратилась в клочья, и взору открылись пленительные картины – сейчас, в этот миг, волновавшие не больше, чем трава под ногами. Усевшись – почти упав – рядом с ней, Сварог оглянулся, шумно отдуваясь, выхаркивая остатки воды.

С обитателем озера произошли необратимые перемены – как всегда бывало там, где поработал на совесть Доран-ан-Тег. На воде – превратившейся скорее в неописуемое месиво – сплошным слоем колыхались отвратительные куски. Мгновением позже топор по изящной дуге взмыл из воды, подлетел к Сварогу и шлепнулся в траву совсем рядом, только руку протяни.

Яна дернулась, издала нечто, напоминавшее сдавленный кашель. Сообразив, в чем тут дело, Сварог бесцеремонно перевалил ее лицом вниз, подпер ей живот коленом, нажал – и ее долго, шумно, обильно рвало жидкой зеленоватой гадостью. Когда окончательно прекратились спазмы и малоприличествующие коронованным особам звуки, Сварог некоторое время все же подождал. Убедившись, что процесс вроде бы прекратился, вновь перевернул ее пузом вверх, нашарил в кармане мокрый носовой платок – с монограммой и графской короной, ясное дело, – вытер девчонке рот и лицо. Она уже таращилась довольно осмысленно, хотя до сих пор отчаянно и звучно икала. Порвал бы своими руками, как Тузик грелку, дура, взбалмошная соплюшка без царя в голове…

Длиннющие мокрые ресницы отчаянно затрепетали – очухалась настолько, что осознала себя голой по пояс. Возвращаются женские рефлексы мирного времени вроде стыдливости – ага, оклемалась, зар-раза, ручками прикрывает мокрые прелести – ну совсем хорошо, и не блюет больше, и в себя пришла…

Стянув с себя мокрый кафтан, отвернувшись, Сварог швырнул его девушке, грубо рявкнул:

– Прикройся, странница по неведомым дорожкам!

Опустившись затылком в жесткую траву, блаженно вытянулся, достал двумя пальцами из воздуха зажженную сигарету и жадно втянул дым. Стояла совершеннейшая тишина, в просветы меж верхушками похожих на сосны деревьев проглядывало ясное небо, почти такое же голубое, как над Таларом, – хотя и наличествовал в этой синеве некий различимый глазом иной оттенок…

  55