Особенно,... 
123 
Закурив, он придвинул к себе бумаги томившегося в ссылке герцога Лемара – никаких сомнений в том, что он там именно томится, на Стагаре не особенно и развернешься касаемо юных девиц и антикварных драгоценностей, особенно если ты ссыльный после конфискации. Так, начнем с достижений…
А ведь достижения несомненны, господа мои! Необходимость вторжения королевской армии в три Вольных Манора обоснована с изяществом и блеском – тут вам и ссылки на иные стародавние традиции, и перечень параграфов международного права… И с пошлинами для ганзейцев убедительно закручено, и с векселями, и с конфликтом из-за «вольного фарватера»…
Пожалуй, он отыскал нужного человечка. А что касаемо его прегрешений…
Сварог вдумчиво изучил и стопку мелко исписанных листов, именовавшихся «экстрактом прегрешений». Экстракт впечатлял – чего там только не было… С тем же изяществом и блеском, надо признать, герцог проворачивал свои неприглядные делишки. Одна затея с ограблением коллекции престарелого маркиза чего стоит – это ж надо додуматься, не просто нарядить своих разбойничков привидениями Проклятых Егерей, но еще и продумать соответствующую пиротехнику, звуковые эффекты, три недели до того проводить в жизнь кропотливо продуманный план со множеством свидетелей явления призраков, учеными заключениями… Ничего удивительного в том, что маркиз поверил, лишь через полгода заподозрив неладное, когда увидел одно из ожерелий (надо полагать, отнюдь не антикварное) на одной из юных подружек герцога, тогда только ему пришло в голову, что призраки вряд ли способны спать с девками и делать им подарки…
Да, и эти девицы… Приятного мало: одну злодейски умчали из отчего дома в карете без окон, другую… ай-яй-яй, однако…
Сварог горестно вздохнул, старательно почесал в затылке, изо всех сил пытаясь отыскать смягчающие обстоятельства – не для окружающего мира, а для своей слабо зудевшей совести. Ну, в конце концов… В конце-то концов, наш герцог обирал не бедных старушек на большой дороге, не у ребенка последнюю конфетку отнимал. Многие из тех, кого он облегчил, сами в грехах по уши…
То же и с девицами. Юные, конечно, но все же не малолетние, уже вполне созревшие для, так сказать, фривольного с ними общения. Никакой педофилии, а это кое-что да значит… Что ж поделать, если этот развратник и ворюга необходим державе? Иногда у королей просто-напросто нет выбора, приходится, зажав нос и натянув перчатки, работать с тем, что есть… Решено, милуем… Уже помиловали.
Глава шестнадцатая
ГОСУДАРЬ ПО-ПРЕЖНЕМУ В ТРУДАХ
Поигрывая пером в тяжелой золотой оправе, сохраняя на лице беззаботность и безразличие, он наблюдал, как в Рубиновый зал входят господа военачальники: все три маршала, в том числе маршал гвардии (и каждый горделиво держит пресловутый маршальский жезл, довольно-таки увесистое полено в синей эмали с золотыми лилиями, скрещенными мечами и королевской короной), полдюжины генералов, из них четверо гвардейские (и каждый постукивает по полу генеральским эспантоном, коротенькой пикой, увенчанной гербом), и два десятка полковников, на три четверти гвардейцы (у этих в руках не было ничего, поскольку полковникам не полагалось никаких таких таскальных знаков отличия). Будь это цивильные сановники, пришлось бы поломать голову над тем, как их разместить – одному по чину и титулам полагается стул со спинкой и подлокотниками, другому – только со спинкой, третьему и вовсе достаточно табурета (между прочим, девять разновидностей мебели используется в таких случаях). С военными гораздо проще – и маршалу, и полковнику полагается одинаковый стул…
Правда, как легко догадаться, своя иерархия существует и здесь – маршалы горделиво разместились в первом ряду, за ними сидели генералы, ну, а полковникам, как легко догадаться, достался арьергард. Пока рассаживались, кое-кто из них украдкой озирался: покойный король никогда не приглашал сюда военных. И потому многие из них даже и не подозревали о некоторых архитектурных излишествах, коими зал был снабжен…
Строго говоря, название было неофициальное, по документам зал проходил как «покои малых приемов номер одиннадцать». Но опытные обитатели и завсегдатаи дворца именовали его Рубиновым, поскольку небрежное употребление в разговоре именно этого слова автоматически означало принадлежность к имеющим доступ и знающим некие секреты. А все дело было в том, что восемьдесят лет назад тогдашняя королева, застигнутая в этом самом зале своим венценосным супругом в довольно пикантной ситуации с участием некоего гвардейца, столь порывисто вскочила с дивана, что зацепилась за его гнутую ручку своим знаменитым рубиновым ожерельем, застежка лопнула, и все сорок два камня оказались на полу. Король тогда, поднапрягшись, с ходу родил историческую фразу: «Рубины – лакеям, а этим двум – крепость!» Игравшие роль загонщиков лакеи дружно считали эту фразу прямо-таки гениальной, хотя у парочки прелюбодеев, конечно же, было другое мнение…
123 
