Особенно,... 
105 
– А он у тебя с гонором, командир, – фыркнул Бони. – Если еще и не дурак, далеко пойдет… Так-так-так… – сказал он, подошел к столу и, не обращая внимания на заманчиво благоухающие яства, уставился на Караха, примостившегося на широкой спинке дубового стула. – Чтоб меня об сарай шваркнуло! Натуральный домовой! И в орденах весь, надо же… Отроду не слышал про домовых при орденах, даже с простенькой медалюшкой, по-моему, ни одного не было…
Карах, тоже уже обучившийся придворным политесам, вежливо ответил:
– Между прочим, любезный король, я имел честь сопутствовать командиру в опаснейших предприятиях, пока вы у себя в деревне гусей пасли…
– Вот уж чего сроду не делал, – беззлобно ответил Бони. – У нас в Скатуре гусей не было. Гуртовщиком был, это точно, не отрицаю, да это ж не позор… Значит, это тоже сподвижник? Ну, в таком случае – наше нижайшее! Командир в сподвижники кого попало не выберет – вон, один я чего стою… Писаный балладный персонаж. Вы чего так скептически ухмыляетесь, господин в очечках? Про меня, чтобы вы знали, самый настоящий поэт самую настоящую поэму пишет, самым что ни на есть стихослагательным манером – то ли блямбом, то ли холерой, не помню точно… В пяти частях, с восхвалительным прологом и прославительным эпилогом. Точно вам говорю, настоящий поэт, из Сословия Свободных Искусств, в трех университетах учился, книжки печатал. Я его не уговаривал, сам из Ронеро приблудился…
– И жрет у тебя на поварне, поди, за троих? – невинным голоском поинтересовалась Мара. – И вино хлещет за четверых, и золотишко у тебя тянет?
– Не без этого, – чуть смущенно сознался Бони. – А что поделать? Приличный король должен покровительствовать искусствам, это везде написано. Мой придворный стихоплет хоть поэмы пишет и репутацию ценителя искусств мне создает, а просто придворные, все эти там камергеры и кухмистеры, за те же денежки только милости выпрашивают и золотые вилки с солонками со стола прут на каждом обеде… Повесил одного с вилкой в зубах, так, ты думаешь, помогло и перевоспитало? Хрена с два! Хоть к столу солонки приколачивай, право слово…
– Вот, кстати, о столе, – спохватился Сварог. – Что же мы стоим, как монументы? Прошу к столу! От души нагромоздили!
К его некоторому удивлению, долгожданные и радовавшие душу гости уселись за стол определенно нехотя, восторгаясь его роскошью и обилием, такое впечатление, исключительно для того, чтобы не обидеть радушного хозяина. Бони лениво пожевал ломтик фаршированной креветками форели. Паколет равнодушно, будто повинность исполнял, отломил крыло у каплуна, плававшего в сложнейшем соусе «семь обжор»… Помнивший их аппетит Сварог поначалу недоумевал про себя, потом спросил прямо:
– Зажрались, ребятки, в королях и баронах?
– Вот то-то и оно, командир… – печально ответствовал Бони, вороша вилкой салат с таким видом, словно перед ним была отрава. – Зажрались, зажирели, брюхи ходить мешают… Не было б на свете вина, жизнь и вовсе смысл бы потеряла… – Он поднял сверкнувший неограненными самоцветами кубок и решительно осушил его до дна. – Что бы мы делали, бедные короли, без доброго винца… Между нами, королями, командир, – кто же знал, что жизнь наша королевская такая паскудная…
– Правда? – серьезно спросил Сварог.
– Святая правда, – не менее серьезно ответил Бони, приканчивая второй кубок вместимостью не менее чем в полторы бутылки. Щеки у него моментально раскраснелись прежним деревенским румянцем. – Ты у нас, конечно, дело другое – у тебя, как ни крути, держава настоящая. У тебя и войны взаправдашние, как у больших, и дворянские мятежи, я краем уха уже слышал, солидные, и армия, и университет, и все такое… А вот знал бы ты, какая это дыра – Вольный Манор! – Его разбирало на глазах. – Неописуемая дырища! Чтоб ей провалиться со мной вместе! Чтоб только дырка на географической карте осталась!
Мара, насмешливо наблюдавшая за ним, не преминула тут же вмешаться:
– Насколько я помню, никто тебя на арирский престол силком не тащил, в спину оглоблей не подталкивал…
Вопреки обыкновению, Бони не огрызнулся и не отшутился. Сказал печально:
– Ну что, свалял дурака. С тобой не бывало, что ли? Отомстить этому гаду, Арсару, конечно, следовало, но вот за каким чертом я на освободившийся престол влез, сам толком не пойму. Такая уж была обстановка – воинство мое подзуживало, бароны в пояс кланялись, корону трясущимися ручками протягивали… Вспомнил я сказки и баллады да подумал: отчего бы нет? В сказках, господа мои, бравый герой завсегда, спихнувши или прикончивши коварного тирана, сам на трон садится. Вот я и сел, дубина. Сначала повелел отыскать уцелевших скатурцев, чтобы облагодетельствовать, – земляки как-никак. Нашли человек двадцать. Душевного разговора о старых временах не получилось – в пояс кланяются, признавать боятся, два часа поил, да так и не разговорил толком. И понял я, что возврата к прошлому нет, особенно когда от прошлого остались одни головешки. Ну, отсыпал им золотишка да отправил восвояси. И сижу себе дальше на престоле, как дурак, правлю помаленьку. Вот именно, что помаленьку: где ж в нашей глуши развернешься? От нечего делать пошел воевать с соседом – у меня в соседях князь Велембан, совершеннейшая скотина, ободрал всех, как охотник белку, невест из-под венца утаскивает, половину земель в Балонге заложил… И что? Он, когда услышал, что мы идем на его столицу, собрал казну во вьюки и с самой доверенной челядью ускакал в изгнание, как миленький. – Бони невольно приосанился. – Это оттого, командир, что кое-какие слухи о наших славных свершениях под твоим мужественным руководством и до нашей глуши уже докатились, уж прости за прямоту, но и я в лучах твоей нешуточной славы иногда купаюсь… Репутация образовалась… Ну, что делать? Не вышло войны. Присоединил я его княжество к моему Ариру по праву ваганума и вернулся домой, как идиот, ни разу даже мечом никто не махнул… Подданные триумфальную встречу устроили, поэт мой впереди шагает и оды декламирует – а меня тошнит от всего от этого…
105 
