Особенно,... 
63 
— Знаешь, «Закусос Максимус» — это не так уж и смешно.
Аполлон закрыл глаза и вдохнул золотой жар солнца пустыни. Оно нежно ласкало его кожу, наполняя бога света силой и довольством. Ему было неописуемо хорошо. Тихий шорох угольного карандаша Памелы по листу для эскизов мирным фоном вплетался в мысли. Они отлично подходили друг другу, он и его сладкая Памела. Ее живой ум и веселая улыбка превращали общую дневную работу в необычайно приятный опыт. Памела беспечно шутила с ним, она даже поддразнивала его иной раз — например, говорила, что его волосы, после того как он окунулся в бассейн, стали уж слишком кудрявыми, или смеялась из-за его внезапного пристрастия к чудесным соленым закускам на французский лад. Он съел их три порции. Женщины никогда не поддразнивали бога света, но Памела это делала. А когда он смешил ее, сияющие глаза Памелы заставляли его чувствовать себя истинным божеством.
К тому же он быстро выяснил, что Памела куда более талантливая художница, чем ей самой казалось. Он уже видел их совместное будущее. Ей никогда больше не придется работать на богатых зануд вроде этого писателя, который считал себя неким смертным богом. Может быть, он построит для нее прекрасную художественную галерею в своем храме у Дельф. Она сможет целыми днями рисовать чудеса Олимпа, а ночью делить с ним постель.
Любовь оказалась не таким трудным делом, как он воображал. Аполлон уже едва помнил, чем именно он был так расстроен, когда бросился за советом к Лине и Гадесу. О чем он тогда тревожился? Он ведь нашел свою половинку; и теперь ему оставалось лишь обожать ее, ведь любовь Памелы была так восхитительна. Конечно, он до сих пор не признался ей, кто он таков на самом деле, но разве это не сущая мелочь? Памела уже знает его настоящего; он просто мужчина, который любит ее. И какая-то часть сознания Аполлона нашептывала ему, что Памела, возможно, будет даже польщена, когда узнает, что завоевала любовь бессмертного.
Аполлон едва заметно улыбнулся в ответ на свои неторопливые мысли. Жизнь была хороша.
— Не боишься обгореть? — Памела посмотрела на него поверх темных очков.
Аполлон растянулся в шезлонге прямо под лучами все еще горячего, хотя и вечернего солнца пустыни. Памела же поставила свой шезлонг в тень зонтика в форме раковины. Даже голые ноги, подогнутые так, чтобы удобно было пристроить на коленях планшет для эскизов, были тщательно скрыты от солнца, — и все равно Памела чувствовала себя слишком разгоряченной и даже поджаренной. Она уже несколько часов работала над набросками купальни, и все это время Фебус лежал рядом с ней, объясняя разные детали римских бань и подробно описывая маленькие раздельные комнаты и общую планировку; и при том он находился под прямыми солнечными лучами.
— Обгореть? — Аполлон наморщил лоб.
— Да, ты весь день лежишь на солнце почти голышом! Я бы уже превратилась в уголек.
Но Фебусу как будто и жарко-то не было. Наоборот, он выглядел невообразимо прекрасным в купленных второпях плавках. Это была его единственная одежда. Памела любовалась его золотой загорелой кожей и восхитительными мускулами.
— Ты имеешь в виду, что меня обожжет солнце? — Аполлон хихикнул, эта идея показалась ему новой и забавной. — Нет. Не беспокойся, я не обгорю. Мы с солнцем старые друзья.
Он приподнялся на локте и повернулся к Памеле.
— Ты еще не закончила?
Памела пожевала губу, оценивая набросок.
— Думаю, закончила. Мне вообще-то нравится, но не знаю, как воспримет это Эдди. Как ты думаешь?
Она протянула ему планшет.
Аполлон изучил набросок. Кивнув, он сказал:
— Думаю, весьма умно было бы сделать фонтаны в горячих комнатах более затейливыми, чем ты поначалу намеревалась.
— Да, если стены будут простыми, из гладкого мрамора, то в целом эффект будет не слишком тяжеловесным. Но если ему захочется больше украшений, я попытаюсь склонить его к мозаичным полам, которые ты предлагал.
— Ты говорила, он все твердил о важности правдоподобия. Ну так ты можешь заверить его, что твои наброски целиком и полностью основаны на древних планах действующих римских бань. Конечно, этот трон на краю центрального бассейна не слишком…
Он помолчал, глядя на Памелу. Но тут он заметил кое-что позади Памелы — и улыбка в его глазах угасла.
— Вот ты где! Наконец-то!
Женский голос, полный раздражения, прозвучал из-за плеча Памелы. Но прежде чем она успела оглянуться и посмотреть, кто там, Фебус вскочил на ноги.
63 
