Особенно,... 
19 
Нет, Чезаре определенно не собирался отказываться от дара, коим, несомненно, являлась Робин.
- Встретимся завтра, конечно, с вашего согласия, хорошо?
- На этот раз в ресторане.
- В ресторане, - невесело улыбнулся Чезаре. - Только не думайте, что можете управлять мной с помощью физических удовольствий, Робин.
Ее глаза расширились, она нахмурилась и вышла.
Чезаре слышал, как открылись и закрылись двери лифта.
Неважно.
Завтра будет ночь. И следующая ночь. И все остальные ночи до конца жизни...
- Так с кем ты вчера ужинала? - недоверчиво переспросил отец следующим утром, когда они завтракали.
- Ох, папа. Я же знаю - ты хорошо слышишь, и уверена, ты расслышал и в первый раз, - шутливо ответила Робин.
Хотя, если говорить точно, ужина не было, то есть они так и не поели. С внутренним смущеньем она вспоминала себя в объятьях Чезаре.
Ничего похожего она никогда не испытывала.
Физическая сторона ее брака с Джилом была вполне приятна, особенно вначале. Стало гораздо хуже, когда начались тесты, графики, измерения температуры, которые составляли часть их стараний произвести на свет ребенка, которого так ждал Джил. Ребенка, которого Робин тоже хотела...
А теперь у нее будет Марко, если их брак с Чезаре Гамбрелли состоится.
Теперь, когда она увидела Марко, она просто мечтала, чтобы он состоялся.
Утром она проснулась - слава богу, в своей постели, - ощутив радостное удовлетворение.
Робин понимала, причиной тому - акт любви с Чезаре.
И еще она понимала - когда она выйдет за Чезаре замуж, она станет его женой в полном смысле этого слова...
А главное, матерью Марко.
Как все изменилось за один вечер. Мысли о предстоящем замужестве, раньше приводившие ее в панику, теперь вызывали радость. Потому она и решила начать разговор с отцом о своих новых отношениях прямо за завтраком.
Чем скорее он узнает, тем раньше она сможет стать матерью этого прелестного ребенка.
Ее отец был ошеломлен новостью.
- Я... да... ты... но... Чезаре Гамбрелли? Я даже не знал, что вы знакомы, - удалось, наконец, выговорить ему.
- Ты сам знакомил нас на благотворительном обеде, помнишь? - мягко напомнила Робин.
- Да, но, - он потряс головой, - и когда же вы вновь встретились?
Робин слишком хорошо понимала - ее разговор с отцом должен быть очень деликатен, она должна подготовить встречу отца с Чезаре.
- Он зашел сюда пригласить меня поужинать с ним. Я согласилась.
- Он приходил сюда? - Чарлз побледнел.
- Разве нельзя? - стараясь держаться как ни в чем не бывало, спросила Робин.
- Наверное, я должен был поговорить с тобой об этом раньше. Мне в голову не приходило, что вы встретитесь после благотворительного обеда. Черт возьми, я надеялся, вы больше не встретитесь. Видишь ли, Робин, второй водитель в том несчастье с Симоном...
- Вторым водителем была Карла - младшая сестра Чезаре.
- Ты знаешь, - выдохнул отец.
- Мы с Чезаре говорили об этом.
- Вы говорили об этом? - повторил он.
- Пап, если ты будешь все за мной повторять, мы не продвинемся. Мы говорили с Чезаре о гибели Симона и Карлы, - вздохнула Робин. - Может, это и странно, но мы оба поверили, что нам суждено было встретиться...
Робин понимала - это беспардонная ложь, но она говорила так только ради того, чтобы убедить отца, что ее отношения с Чезаре - любовь, взаимное влечение, а не вендетта жестокого сицилийца.
Отец очень расстроился, узнав, что она встретилась с Чезаре Гамбрелли. Как же он себя почувствует, если узнает, что его любимую дочь принуждают выйти замуж?
И делает это именно Чезаре Гамбрелли...
Для Робин все изменилось после того, как она подержала на руках Марко, увидела его невинную детскую улыбку.
Признаться даже себе самой в том, что немаловажным фактором в изменении отношения к этому замужеству стало испытанное в объятьях Чезаре удовольствие, она отказывалась...
- Пап, разве плохо, если хоть что-то светлое станет следствием той трагедии, - умоляюще глядя на отца большими синими глазами, проговорила Робин.
Ей было стыдно пользоваться такими нечестными приемами - отец никогда не мог сопротивляться ее умоляющему взгляду.
Но все это во благо, чтобы не мучить его неприглядной, страшной правдой.
- Да, конечно, но... Но я послал тогда этому человеку письмо с соболезнованиями. Через неделю я получил от него конверт, внутри лежало мое письмо, разорванное на четыре части. Как будто нож в горло воткнул, - сморщился, как от боли, Чарлз.
19 
