Особенно,... 
112 
Коридор. Дверь в конце, две справа, одна слева, там горит свет... Кухня. Огромная, старинная. Весьма современные электроплиты, длинный стол, шкафы, какой-то обормот в одиночестве орудует вилкой, сгорбившись над большой тарелкой какого-то местного месива...
Мановением указательного пальца Мазур решил его судьбу – в полосу света, падавшего из распахнутой двери, выдвинулся Кацуба и одним точным выстрелом навсегда излечил полуночника от обжорства. Скользнул туда, успел подхватить и его, и вилку.
Мазур прикинул: судя по планировке, лестница на второй этаж располагается напротив фасада, они же находятся определенно левее, значит – в дверь и направо...
Вереницей переместились к двери, ставя ногу за ногу по старинной методике ниндзя, ощетинясь стволами в три стороны. Осторожненько, двумя пальцами Мазур потянул старинную дверную ручку, длинную и массивную, стоя так, чтобы из-за его плеча Кацуба успел угостить пулей любую живую неожиданность, буде таковая окажется по ту сторону.
Никого не оказалось. Точно, холл, неизвестно уж, как он именуется по-испански... На второй этаж ведет широкая лестница с толстенными перилами, добротно сработана, хоть на легком броневичке по ней въезжай... Камин, на стене по обе стороны – шпаги и сабли веерами. К стене прислонена вполне современная винтовка. Полутьма, тишина, но вверху слышны негромкие голоса, кто-то ходит...
Три черных призрака скользнули к лестнице, поднимались, держась у самых перил, ставя подошвы на самый краешек досок, – чтобы не скрипнула предательски под ногой дряхлая половица.
Мазур ткнул пальцем в грудь Франсуа – по диспозиции тому и надлежало остаться здесь. Франсуа вдруг энергичным жестом внес свои поправки – выходило, он требует, чтобы остался Кацуба. «Будь ты моим подчиненным, я б тебе потом, на «разборе полетов», припомнил, сука...» – подумал Мазур, но не стал заводить долгую дискуссию на пальцах, просто кивнул, и они, оставив Кацубу, двинулись наверх.
Вправо или влево? Он выдернул из гнезда на плече тонкий микрофончик, держа его двумя пальцами, вытянул сначала влево, потом вправо, прижавшись к стене. Слева – тишина, а вот справа доносятся непонятные звуки: размеренная возня, что ли...
Движение пальца, и оба свернули вправо, за угол. Тут же обнаружилось, что в конце коридора поперек ковровой дорожки лежит полоса света. Мазур переправил автомат обратно за спину, прихватил приклад резиновой петлей, выдернул из кобуры тяжелый «браунинг» с глушителем – у него их парочка висела на бедрах, как у киношного ковбоя.
Через несколько секунд оба прижались к стене почти напротив двери, точнее, высокого, сверху закругленного аркой проема – дверь, как таковая, отсутствовала. Отсюда, из тени, прекрасно видели все происходящее в обширной комнате.
Хорошее, мать его, сочетаньице – два увешанных от ботинок до ушей современнейшим снаряжением убивца в коридоре и вульгарная съемка порнофильма в условиях, максимально приближенных к реальности, – это в комнате...
Происходившее никак иначе обозвать было нельзя, поскольку на обширной кровати были скрещены два снопа света от сильных ламп на треножниках, а подальше, в полумраке, алым угольком горел глазок видеокамеры.
Два усатых широкоплечих облома и крашеная блондинка, как в такой ситуации и полагалось, одеждой не обременены, если не считать массивной золотой цепи на шее того, что лежал. Развалился на кровати, стервец, ухитряясь прихлебывать пивко из бутылки, пока блондинка, склонившись над низкой кроватью и упершись в нее руками, без особого воодушевления исполняла номер, известный древним китайцам как «игра на флейте любви». Впрочем, определенное мастерство в исполнении номера сразу чувствовалось. Второй, пристроившись к ней сзади, пользовал без затей – в общем, банальнейший «шведский бутерброд», лишенный и капли фантазии, вряд ли брательников – а это, конечно же, они – можно отнести к числу творческих натур...
Пора на сцену и господам критикам, киноведам, понимаете ли... Обменялись скупыми жестами, разобрали цели, твердо установив – кому кого. И выросли в полосе света как черти из табакерки, вскинули пистолеты. Два кашляющих хлопка, финита...
Какой-то миг трудившаяся без огонька блондинка не ощущала перемен в декорациях и ходе спектакля, но потом, когда стоявший завалился, когда Мазур черной тенью прянул внутрь, подхватывая его за талию, опуская на пол, а вмиг оказавшийся рядом Франсуа цепко ухватил ее за предплечье, недоуменно задрала голову, зажмурилась, раздернув рот...
112 
