13 
Он было удивился, что Зои с таким спокойствием доверяет ему крошечную, хрупкую жизнь. С другой стороны, напомнил сам себе Джонас, он ведь худо-бедно, но справлялся с Джулианой два месяца, и при этом она осталась цела и невредима. Следовательно, он все делал правильно, пусть даже малышка и не успела полюбить его.
— А вот так просто замечательно, — сказала Зои, когда Джонас одной рукой покрепче прижал девочку к груди.
Он весь напрягся в ожидании дикого крика. Джулиана раньше всегда закатывала истерики и брыкалась, как только он брал ее на руки. Но ничего подобного не случилось. Даже удостоверившись, что именно он держит ее, Джулиана не издала ни звука, только устремила на него неотрывный изучающий взгляд синих глаз.
— Что вы с ней сделали за день? — спросил он у Зои, в свою очередь изумленно разглядывая малышку. — Она такая спокойная, такая послушная. Вы ей что-то добавляли в молочную смесь?
— Конечно, нет, — фыркнула Зои. — Просто вы ведете себя с ней более уверенно, и она это чувствует. Дети всегда откликаются на наши эмоции. Вы боитесь — и она боится. Вы спокойны — и она будет спокойна. Вам просто нужно проводить с ней больше времени, доктор Тейт. Дайте ей понять, что вы любите ее.
— Джонас, — сказал он, по-прежнему глядя на Джулиану.
— Что?
Он встретился с Зои взглядом поверх белокурой головки девочки.
— Меня зовут Джонас.
Снова то же выражение в его глазах. То самое, которое вчера выбило ее из колеи. Многозначительное, обжигающее, обещающее… что? Зои не знала. Но от этого взгляда в детской стало трудно дышать.
— Ладно, — тихо отозвалась она.
— Ну же, давай.
— Что — давай?
— Скажи «Джонас».
Его имя чуть слышно прошелестело на ее мгновенно пересохших губах.
Не желая анализировать, что же это между ними происходит, Зои поспешно прошагала к двери и только там обернулась:
— Пойду проверю ужин. Потом еще один урок по уходу за детьми — и я отправляюсь домой, ладно?
Джонас переложил Джулиану с одной руки на другую и расплылся в широкой улыбке, явно чувствуя себя более уверенно, чем прежде. Плохо только, подумала Зои, что эта уверенность не ограничивалась одной Джули, а распространялась и на нее, Зои, тоже. С его злостью Зои справиться могла. С его пренебрежением — тоже. Но уверенности в общении с ней он никогда не испытывал. Потому-то ей и было так легко противостоять ему. Сейчас же
ситуация определенно начала меняться, и земля закачалась у Зои под ногами. Чем уверенней будет чувствовать себя он, тем меньше уверенности останется на ее долю, а Зои не могла смириться с такой утратой. Слишком много времени и сил ушло на то, чтобы добиться этого блага — уверенности в себе.
— Ужин будет готов минут через пятнадцать. Я позову, когда буду… когда все будет готово. Наверное, ты голоден.
— Еще как, — заверил ее Джонас. И крикнул — уже ей вдогонку:
— Только не задерживайся, ладно, Зои?
Она хмыкнула, в надежде рассеять невесть откуда взявшийся эротический накал в комнате. К сожалению, вырвавшийся из ее горла звук получился каким угодно, только не беспечным. Скорее, он напоминал сдавленный писк зверька, внезапно оказавшегося в ярком луче от фар автомобиля на дороге.
И точно так же, как тот насмерть перепуганный зверек, она предпочла спасаться бегством.
Глава 4
После ужина Джулиана крепко заснула в своей колыбельке, Джонас занялся уборкой на кухне, а Зои, сидя в гостиной, удивлялась, что она, собственно, теперь делает в доме доктора Тейта.
В доме Джонаса. Теперь он для нее Джонас. Зои вздохнула. Чаще всего она называла его по фамилии — и когда обращалась к нему по работе, и когда просто думала о нем. Удивительно, как легко и естественно его имя слетело с ее языка. Почти так же легко и естественно, как ее собственное.
— Ничего хорошего в этом нет, — буркнула она, поправляя фланелевое одеяльце на Джулиане. — Ровным счетом ничего хорошего.
— В чем? — спросил, входя в гостиную, Джонас.
Зои заставила себя поднять на него глаза. Перед ужином он переоделся в огромный, кремового цвета свитер и потертые джинсы. Закатанные рукава свитера открывали самые возбуждающие мужские руки, какие ей только приходилось видеть, а джинсы так обтягивали его узкие бедра и длинные ноги, что в ней шевельнулась зависть. Вместо туфель или домашних тапок он надел толстые шерстяные носки.
Носки вместо тапок! Нет, такого Джонаса Тейта она никак не могла себе представить. И лучше бы ей никогда не знать эту простую, домашнюю и… будоражащую сторону его натуры. Потому что если раньше отношения с этим человеком казались ей сложными, то теперь, похоже, они становились просто невыносимыми. Если раньше он ее только раздражал, то теперь начал волновать. А она терпеть не могла подобного рода волнения. Оно неизменно вело к проблемам.
13 
