Особенно,... 
126 
Лина оглянулась на Деметру, не зная, как та отреагирует на слова дочери, но богиня продолжала молча пить вино.
— Я не понимаю, — сказала она.
— А ты не скучаешь по чему-нибудь из Подземного мира? — осторожно спросила Персефона.
Лина напряглась.
— О чем это ты?
— Мы не можем лгать друг другу.
— Я и не пытаюсь солгать, — ответила Лина. — Просто это...
— Больно, — договорила за нее Персефона. — Я понимаю. Я тоже пыталась не думать о том, что потеряла. Я думала, будет лучше, если я постараюсь забыть. — Лина кивнула, сдерживая чувства. — А может быть, наоборот, лучше вспомнить все по порядку. Начать с того, — с грустной улыбкой продолжила Персефона, — что я скучаю по самой этой кондитерской... по вечной толпе посетителей, по запахам и звукам, и ведь она стала местом встреч самых разных смертных. И я скучаю по всяким мелочам... ну, например, по Тесс Миллер, которая приходит выпить бокал белого вина точно в одно и то же время. Я скучаю по ее маленькой собачке, хотя пес поразил Тесс до глубины души, когда облаял меня. Она даже пригрозила отвести его к собачьему психологу. Животные относятся ко мне совсем не так, как к тебе. — Персефона сморщила лоб, глядя на Лину. — Знаешь, твоя связь с животными выглядит очень странной и необычной.
— Да, я знаю.
— Но больше всего мне понравилось, что люди частенько обращались ко мне за советом. Они не видели во мне юное и неопытное повторение моей матери. Никто тут не побежит к ней после того, как я приму какое-то решение, и не станет искать подтверждения. Они уважают меня и доверяют моим суждениям.
— И ты принимаешь блестящие решения, Персефона! — заверила ее Лина. — Пекарня процветает. Все счастливы. Merda! Ты даже привела в порядок мою фигуру!
Персефона окинула ее оценивающим взглядом.
— В твоем теле очень удобно жить, Лина. И не стоит недооценивать собственную красоту. — Богиня усмехнулась, напомнив Лине кошку, получившую полную чашку сливок. — И есть еще кое-что, чего мне не хватает. Смертные мужчины такие милые!
— Ну да, Скотт, — сухо произнесла Лина.
— Скотт, — промурлыкала Персефона. — Мне он кажется весьма интересным развлечением.
— Но он в тебя влюбился.
— Разумеется. — Персефона пожала плечами. — Ничего, это пройдет, зато он станет куда более опытен. Всем мужчинам стоило бы поучиться, как доставить удовольствие богине.
Эта мысль заставила Лину улыбнуться.
— Я даже немного скучаю по зверям, что живут с тобой, особенно по коту, — призналась Персефона.
Тут уж Лина рассмеялась.
— Пятнистый Беспородный Пожиратель Колбас ужасен, но и очарователен тоже.
— Жуткая тварь, — поддразнила ее Персефона.
Лина кивнула.
— Ну а теперь твоя очередь вспоминать. Чего тебе не хватает из того, что осталось в Подземном мире?
— Я скучаю по Эвридике, — ответила Лина, заколебавшись лишь на мгновение. — Эта призрачная малышка стала мне почти как дочь. И я беспокоюсь за нее.
— А еще что?
— Я скучаю по Ориону. Я знаю, его считают ужасным жеребцом, но мне он больше напоминает щенка-переростка, что-то вроде черного Лабрадора.
— И?..
— Мне бы хотелось снова увидеть небо Подземного мира. Дневной свет там напоминает акварель, в которую кто-то вдохнул жизнь. Я понимаю, это звучит несколько двусмысленно, потому что я ведь говорю о стране умерших, но там вовсе не темно и не уныло, по крайней мере когда добираешься до Элизиума. Вообще-то это самое невероятное место, какое мне когда-либо приходилось видеть, я даже и вообразить не могла ничего подобного. — Лина углубилась в воспоминания. Начав говорить, она уже не хотела останавливаться. — А ты знаешь, что ночное небо там освещают Гиады? И когда в полях Элизиума наступает вечер, все вокруг выглядит как прекрасная забытая мечта?
— Нет, я этого не знала, — тихо откликнулась Персефона.
— А души умерших совсем не страшные или неприятные. Это просто люди, для которых тела перестали иметь слишком большое значение. Но они все так же способны любить, смеяться, плакать...
Персефона взяла Лину за руку.
— Но что стало для тебя самой большой потерей?
Глаза Лины наполнились слезами.
— Гадес... — прошептала она. — Ты влюбилась в моем мире, а я полюбила владыку Подземного мира.
— Отлично! — радостно воскликнула Персефона, сжимая руку Лины.
— Чего же тут хорошего? Я люблю Гадеса, но он-то любит тебя!
126 
