Последние отзывы

  59  

Он поднялся, отошёл за дерево и с удовольствием помочился. Вернулся.

Гриневский вздохнул и сказал:

– Если хочешь – расскажу. Но ничего тут нет интересного…

– Ты зачем свалить решил по-тихому, а?

– А впадлу мне с вертухаем по лесам кантоваться…

– Не правильный ответ, – преспокойно перебил Алексей и добавил голосом Жеглова:

– Ты же не урка, Гриня. И не вор. И не жулик. Ты «мужик». Так что колись давай.

Гриневский ещё раз вздохнул…

Интерлюдия

Кое-что о практическом вреде человеколюбия

21 декабря позапрошлого года, 19.44.

Никто не может знать, чем для него закончится этот день и этот вечер, а также любые вылазки, поездки, пикники и прочие мероприятия. К примеру, главный рыжий электрик страны, собравшийся в Приморье на открытие ГЭС, о чём заливисто вещают сейчас дикторы по радио, запросто может и не долететь. А что, очень даже запросто: столкновение со стаей ворон, теракт, ошибка диспетчера – жизнь наша полна неожиданностей… Ещё, глядишь, свалится на крышу «волги» этот электрический сокол, как раз ведь над головой будет пролетать.

А вон та деваха, что изготовилась перебегать улицу в неположенном месте, доберётся ли она до середины Днепра… то бишь улицы Ленина? Не угодит ли вместо свидания, на которое наметилась, судя по боевой раскраске и лучащимся глазам, в мрачную хронику дорожно-транспортных происшествий?

А вот уж кто точно может проснуться завтра поутру где угодно, так это гражданин, который открыл дверцу «Волги», впустив в салон морозное облако, и заползает сейчас на переднее пассажирское сиденье. Появление этого гражданина прервало вялые таксёрские умствования Петра.

– Ну что, едем? – поправив зеркало, спросил Пётр.

– Блин, ну что за непруха! Как сговорились все! Одна в ночную смену ишачит, денег ей, вишь, не хватает, другая переехала и не оставила, зараза, ни адреса, ни телефона, – растирая прихваченные морозом ладони, сперва пожаловался на облом пассажир, с которым Пётр объезжал уже второй адрес. – Вот чего… Давай, шеф, до угла Кутеванова и Каландаришвили. Тормознёшь у «Двадцати четырех часов». Знаешь?

Пётр философски кивнул: хоть в Москву, голуба, лишь денежки платил.

Магазин, известный по антиалкогольным временам. Раньше, в дочубайсовскую эпоху, лабаз в народе звали «огурцом» – за ядовито-зелёные стены. И ух как сотрясались эти стены, когда на них девятыми валами накатывались волны из крепких мужских тел! Потому что в другие магазины вино-водочную продукцию подвозили крайне нерегулярно, или же не завозили вовсе – спасибо Егору Кузьмину и Михаил Сергеичу, – а в этом почему-то с подвозом всё обстояло пучком. И сшибались каждый шантарский день в беспощадной игре, здорово смахивающей на регби, суровые, небритые, пропахшие потом и табаком мужики. Случись, кстати говоря, тогда возле лабаза короли натурального регби – скажем, какие-нибудь ирландцы, какие-нибудь «Дублинские буйволы», то затоптали бы их, как котят. Куда ирландцам против озлобленного русского мужика, у которого трубы горят лесным пожаром!.. А нынче нет очередей, и стены лабаза уже не зелёные, да и у народа сегодня другие огорчения и другие развлечения…

– Возьму два пузыря, – делился планами пассажир, – махану к Лёньке. Это мой братан двоюродный. Он, конечно, придурок, и подерёмся с ним, это уж как водится, ну да ладно… Всё ж таки год с ним не виделись. Я ж, командир, на Камчатке год торчал. Теплостанцию мы там строили, которая работает от гейзеров, слыхал, поди? Я-то сам мастером…

И полилась, как вода из крана, очередная история про житуху-бытуху, подобных которой каждый таксист за смену выслушивает море разливанное. Чего только за эти годы не надудели в уши пассажиры! От леденящей правды, которую, может, лучше бы и не слышать, до выдумок, перед которыми сам барон фон Мюнхгаузен снял бы шляпу. Не говоря уж про заунывные расскажи о повседневных бедах и тяготах. Это ж на Западе народ за такими делами таскается к психоаналитикам. А нашим-то чего переплачивать напрасно, пока есть случайные попутчики в поездах, алкаши в разливухах и таксисты. Выливай на них помои своей души…

От магазина «Двадцать четыре часа» до машины Петра затарившийся пассажир так и не добрался. Его перехватил по дороге какой-то медвежьей комплекции тип в распахнутом пуховике.

Объятия, похлопывания по плечам, раскрытый напоказ пакет, из которого блеснули водочные пробки и вот – камчатский мастер обрёл собутыльника, а Пётр потерял пассажира. Хорошо хоть, рассчитаться успели.

  59