Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
8 
Самая паршивая работа для частного детектива - искать пропавших людей. Практически это дохлый номер.
Об этом мало кто знает, но граждане исчезают почти каждый божий день. Я имею ввиду не только наш город, но и страну.
Все случается просто до примитивности и по одному сценарию: человек вышел, например, погулять - и исчез. Притом с концами. Никаких свидетелей происшествия, никаких следов, никаких мотивов. Тупик.
Создается впечатление, что человек вместе со своей одеждой просто распался на атомы. Притом в каком-нибудь укромном уголке, где никто не мог его видеть.
Короче говоря, мистика, и все тут.
Нам уже приходилось расследовать подобные происшествия. Конечно, несколько раз мы находили объект, но наши скромные успехи относились к той самой пресловутой статистической погрешности, о которой так любят рассуждать различные высоколобые умники. Это когда появляются исключения из правила.
Как ни удивительно, но такие ситуации случаются не только на бумаге.
Однако в большинстве случаев мы упирались в глухую стену. Бегаешь дни напролет (а нередко и ночи), вынюхиваешь, суетишься - и все бестолку. В конце концов ты начинаешь понимать, что клиент палит бабки зря, но как скажешь ему, что все его траты бессмысленны?
Человек живет надеждой, и самое паршивое занятие - отнимать у него этот последний приют, где ему тепло даже в самый лютый мороз, где его любят и ждут…
- У меня исчезла невеста, - заявил Костя. - Плесни еще чуток, - обратился он ко мне, указав на бутылку.
Я налил ему всего лишь полстакана. Так сказать, во избежание. Пьяный клиент - это как мина замедленного действия. Он сам не знает, что может сотворить в следующую минуту, тем более в возбужденном состоянии, когда эмоции перехлестывают через край.
Оприходовав очередную дозу, Рыжий как-то буднично продолжил:
- Вы должны ее найти.
Ответом ему было молчание.
Марк с заторможенным видом смотрел куда-то в сторону - словно не слышал, что сказал Костя, Плат задумчиво рисовал на листке бумажки отвратительных уродцев, а я просто сидел, тупо хлопая ресницами и глядя на Рыжего ничего не выражающими глазами.
- Какого хрена молчите!? - истерически взорвался (чего и следовало ждать) Крапивин. - Я люблю ее, понимаете, люблю! Она для меня как…
Рыжий не смог выразить словами свои чувства, лишь широко, с чувством, развел руками.
Понятно - как огромный чувал с баксами. Его я тоже любил бы без памяти. Ну есть у меня такая чисто человеческая слабость…
Но что касается чистой и большой любви к женскому полу, то сия болезнь до сих пор благополучно обходила меня стороной. Может, потому, что я был свидетелем страданий Плата, когда его разлюбезная супруга сначала наставила ему рога, а затем помахала на прощанье ручкой.
- Когда она пропала? - наконец нарушил обет молчания Плат.
Этот вопрос он задал с обреченным видом. Потому что в его мыслях в этот момент гремело барабанным боем одно единственное слово - опять!?
Мы всего лишь неделю назад слили подобный заказ в канализацию и теперь лечили мозоли, которые набили в бесплодных мотаниях по городу и его окрестностях. В общем, получилась артель «Напрасный труд».
Куш, конечно, мы сорвали неплохой, но он не мог вылечить наше больное профессиональное самолюбие.
- Два дня назад, - ответил Рыжий.
- В милицию обращался?
- Я что, похож на дурака!?
- Нет. - Плат смотрел на него с сочувствием. - Но у ментов побольше сил и возможностей для такого расследования. Мы всего лишь частная шарашка, не более того. Это ежели как на духу, по-дружески.
- Не надо нам ля-ля. Я о вас много наслышан. В городе вы - лучшие. Факт. Иначе здесь ноги моей бы не было. По крайней мере, по делу, - поспешил добавить Рыжий - чтобы сгладить впечатление от последней фразы.
Мы не обиделись. Это раньше советские граждане ходили друг к другу в гости по поводу и без, по приглашению и без оного - просто для нормального человеческого общения.
Нынче в этом гребаном капитализме все забились в свои шикарно обставленные норки с евроремонтом и дверями сейфового типа и по вечерам на улицу даже носа не кажут. Теперь исповедуется пещерный принцип «мой дом - моя крепость».
Доходит до смешного: люди годами живут на одной лестничной площадке, но даже имен своих соседей не знают. Дожились, добрались наконец в светлое капиталистическое будущее… мать его!…
- Не знаю, что тебе сказать… - тянул свою волынку Плат; похоже, его душа сопротивлялась новой напасти в виде очередной дырки от бублика со страшной силой.
8 
