26 
— А если туман станет еще гуще? Может, на какое-то время переберешься к нам? Подумай.
— Да брось ты, Джон.
Кардинал свернул на Макферсон-стрит, обогнув неряшливую стройку.
— В новостях сказали, ты нашел в лесу труп, который кто-то изрубил на куски, — сообщил Стэн. — Это вроде занятнее, чем та обычная ерунда, которая на тебя сваливается.
Отлично, подумал Кардинал. Начинается.
— Все эти отбросы общества, которые вечно друг в друга палят. Торговцы наркотиками. Грабители. Толстозадые пьянчуги. Никогда не понимал, почему ты не мог выбрать себе профессию поинтереснее. В конце концов, ты же получил приличное образование. Мы с твоей мамой все сделали, чтобы вы с братом пошли в колледж. Ты мог бы заняться чем пожелаешь.
— Так я и поступил, папа. Я выбрал то, что хотел. Работу, которая по-настоящему меняет жизнь людей. А многие мои коллеги вообще никогда не были в университете, но это не значит, что они дураки. Вспомни тех, с кем ты сам работал.
— Болваны! Шайка болванов! Кроме разве что Марка Мак-Кейба. Марк был самый смышленый малый из всех, кого я знал. Прочел больше книг, чем профессора в колледже. Голова у него варила отлично. Но главное — он был профсоюзный деятель до мозга костей. И это такие, как ты, — твои шибко умные коллеги — решили, что будет правильно раскроить ему череп всего лишь за то, что бедняга имел храбрость объявить забастовку, протестуя против жирных свиней, которые правят страной. Ему проломили голову полицейской дубинкой, я сам это слышал. Звук такой, словно доску роняют на цементный пол. Ему вломили дубинкой по башке, и он три года только и делал, что тупо ронял слюну, а потом умер. Очень хороший был человек.
На том конце провода воцарилась тишина. Кардинал услышал, как отец шмыгает носом, и понял, что тот плачет. Отец, который почти всю свою долгую жизнь не выказывал почти никаких эмоций, кроме раздражения, теперь лил слезы всякий раз, когда говорил о прошлом. Это была не жалость к себе, а что-то более глубокое — некая потаенная скорбь, которой он долго не давал выйти наружу. Минуту поплачет, потом перестанет.
— Все в порядке, папа?
Слышно было, как Стэн шумно втянул воздух носом.
— Туман превращается в дождь, — сказал он наконец. — Надо бы мне весной посадить циннии.
7
— Слушайте, — сказал Масгрейв, — я все обговорил со своим районным шефом. Я больше не работаю напрямую с этим уродцем из разведслужбы, который только и делает, что стучит на ноутбуке. Делаем так: я контактирую с вами, а вы — с ним.
— Мне показалось, Сквайр — не такой уж плохой парень, — заметил Кардинал.
— Вы ведь раньше не работали с разведкой?
— Нет.
— Бедняга, бедняга вы. В общем, — заключил Масгрейв, глядя на часы, — я зря потратил сорок пять минут жизни. Напомните-ка, что мы здесь делаем.
Они ехали в машине без полицейских знаков, остановились на Мэйн-Ист. Туман наконец сконденсировался в дождь и теперь барабанил по крыше.
Как только Кардинал поговорил с отцом, телефон зазвонил прямо у него в руке. Аресно сообщил, что отпечатки, найденные в охотничьей хижине, принадлежат Полю Брессару. Кардинал тут же отправился к охотнику домой. Жена Брессара, которая к половине второго уже успела принять изрядную дозу виски, сообщила ему, что Пол, скорее всего, в «Бильярдной Дуэйна». Кардинал не сказал, что он полицейский, а она была недостаточно трезвой, чтобы распознать в нем такового.
Вот как вышло, что они с Масгрейвом, сидя в машине без полицейских знаков на Мэйн-Ист-стрит, наблюдали за полуразрушенным входом в «Бильярдную Дуэйна».
— У Дуэйна развлекается всякая шушера — неудачники, которые никогда не смогут стать серьезными преступниками, — пояснил Кардинал. — Байкеры, которые провалили вступительный экзамен в клуб «Всадники Сатаны», итальянцы, которым не хватает ума, чтобы их приняли в ряды мафии.
— И его жена предоставила вам всю эту информацию? С чего это она вдруг так к вам воспылала?
— Вино развязывает язык.
— Оно еще и мутит рассудок.
— Скажите, Масгрейв, а ваша жена что — знает каждый ваш шаг?
— То, чего не знает моя жена, можно записать на целую гору дисков. Я ею горжусь.
— Прекрасно. Тогда подождем еще полчаса.
Они еще десять минут слушали, как дождь стучит по крыше машины, а потом показался «форд-эксплорер».
— Это он? С усами?
— Он. А с ним — Тьерри Феран, тоже охотник.
26 
