18 
Громоздкий телевизор, ровесник пиночетовского путча, как ни странно, работал — вот только цвета здорово подгуляли, а каналов Мазур обнаружил всего два. Изображение дергалось и временами покрывалось словно бы снежным вихрем, но все же это было лучше, чем ничего.
Посреди ванны, покрытой изнутри паутиной темных трещинок, непринужденно собрались на тусовку с полдюжины крупных тараканов. Появление Мазура они приняли с философским спокойствием, даже и не подумав пуститься наутек. Мазур без особой злости открутил кран, и усатых философов поволокло струей воды к сливному отверстию, где они и сгинули. Вряд ли это можно было считать решающим триумфом — наверняка он расправился лишь с разведгруппой противника, а главные силы таились где-то по углам.
Пожалуй, следует пару раз в день принимать холодный душ — в рамках стандартной закалки перед погружениями в холодную воду. «Холодных» погружений с ним не случалось давненько, судьба носила по теплым морям…
Даже и горячая течет — цивилизация… Он вернулся в комнату, достал полученные от Котельникова бумаги и перечитал их еще раз, снова убедившись, что «бардак» — чересчур мягкое определение для обоих трагически завершившихся спусков. Положительно, местная самодеятельность — самое скверное, что только может случиться…
Пошел в ванную, бросил бумаги на слив, пустил воду, как проинструктировали. Под холодной мутноватой струей тонкие листочки моментально стали размякать, таять, исчезать — и в полминуты пропали бесследно. «Сыщики-разбойники, — гораздо злее проворчал он про себя. — Сорок три утюга на подоконнике…»
В дверь постучали, и тут же вошла Света, яркая, как тропическая птичка. Белозубо усмехнулась:
— А я вот мимо проходила…
И с порога прижала палец к губам, многозначительно поиграв глазами. В руке у нее был большой черный транзистор. Мазур, совершенно не представляя, как пока что себя держать, спросил:
— Как тебе городок?
— Глаза б мои его не видели. Как они здесь живут? Я бы сразу повесилась…
Она что-то там нажала, на боковине транзистора откинулась панелька, обнажив крохотные лампочки и кнопки. Света прошлась по периметру комнаты, продолжая беззаботно трещать:
— По комнате тараканы ходят, в столе нашлась газета аж за девяносто второй год, так что начала бояться, что из шкафа возьмет да и вывалится скелет какого-нибудь стахановца, могли забыть, свободно…
Личико у нее при этом оставалось напряженно-деловым — и вдруг озарилось словно бы радостной улыбкой. Она вновь прижала палец к губам, потом покрутила им возле уха. Мазур понятливо кивнул. Подумал, что жить становится все смурнее.
— Пошли, — сказала Света, закрыв панельку. — Шеф сабантуйчик собрался устроить, опять налакается до поросячьего визга, декадент…
Мазур послушно поплелся следом. Запер номер. Света шепнула ему на ухо:
— У всех «клопы». Не бог весть что, не высший класс, но работает усердно. Хорошо еще, что в нумерах нет телефонов — на телефоны можно навесить такие хитрушки, что никакая проверка не возьмет…
Он пожал плечами, совершенно не представляя, как нужно комментировать неожиданное открытие и надо ли его вообще комментировать.
— Ну, может, это и не на нас поставлено, — шепнула она. — Может, у них весь отель на подслушке со старых времен. Смотри там…
— Не дите, — проворчал он.
Она глянула снизу вверх, совершенно невинно и спокойно.
— Партитуру помнишь?
— Помню.
Света фыркнула:
— Фейс у вас, мои колонель. Ничего, многое бывает в первый раз, так что не комплексуйте…
Показались остальные, возглавляемые Кацубой, с недюжинным лицедейским мастерством изображавшим возбужденного предстоящей выпивкой запойного интеллигента. Он сиял, потирал руки, он был настолько беззаботен и воодушевлен, что Мазур про себя тягостно завидовал. Утешало одно: предстоящее прибытие корабля, где придется заниматься своим прямым делом, и никаких посторонних микрофонов там, надо надеяться, не будет…
Буфет, как оказалось, не выбивался из общего стиля — он тоже был необозрим и явно рассчитан на то, что поутру все население гостиницы сбежится поправиться чайком. Цены на разнообразнейшую местную рыбу, великолепную осетрину в том числе, поражали своей копеечностью — зато любая привозная мелочь радовала ценниками, от которых зашкаливало всякое воображение. Кацуба, правда, не мелочился — похоже было, денег Глаголев не пожалел.
18 
