20 
– Я начну со стола, – сказал Саймон. – А ты можешь просмотреть книги, он всегда засовывал в них бумаги и даже деньги.
Тут он вдруг понял, что Хэлу с одной рукой будет не так-то просто это сделать. Но что же теперь сказать? «Проклятие! – думал Саймон, складывая в стопку бумаги, лежавшие на столе, – Ну почему сегодня все так сложно?»
Он видел, как Хэл снимает с полки книгу, кладет ее на стол и пролистывает. Вроде бы все нормально. После ампутации прошло два года, и он уже научился жить с одной рукой. К тому же они были старые друзья и Хэл, если бы не мог ему помочь, сказал бы об этом.
Саймон склонился над бумагами. Он специально оставил дверь открытой, чтобы увидеть, если Джейн выйдет из столовой, или услышать, если она его позовет.
Вскоре он нашел завещание Исайи, и оно было именно таким, как сказал доктор Болдуин, – почти все отходило «моей дорогой племяннице Джейн Оттерберн, которую я очень любил».
Интересно, сколько он ей оставил? Болдуин считал, что немного, а Джейн – что вполне хватит на жизнь. Наверное, даже нескольких тысяч хватило бы, чтобы сделать ее… более приемлемой для его родителей.
Увидев несколько недавних писем, Саймон решил, что этих людей следовало известить о смерти Исайи. Но кто они, эти люди? Саймон никого из них не знал. Да и что он мог им сказать? Только написать несколько строк и сообщить…
Глава 5
– Я могу чем-нибудь помочь?
Саймон поднял голову и увидел стоявшую в дверях Джейн. Он молчал, и она добавила:
– Могу себе представить, что подумал бы дядя, если бы увидел, что я так долго бездельничаю. Так тебе помочь?
Саймон наконец-то поднялся на ноги.
– Да, конечно. Если ты не очень устала, дорогая. Видишь ли, оказалось, что я не знаю, кто писал письма… Вот эти, например.
– Наверное, я сумею вам помочь. – Джейн приблизилась к столу. Взглянув на Хэла, сказала: – Пусть майор Боумонт называет меня просто Джейн, а я тоже буду его звать по имени. Иначе мне придется называть тебя мистер Сент-Брайд, Саймон.
– Если ваш тиран-муж не возражает, то я с удовольствием буду называть вас Джейн, – проговорил Хэл с улыбкой.
– Я тебе покажу тирана… – Саймон тоже улыбнулся, благодарный жене за здравый смысл и ту легкость, с которой она рассеяла сумрачное настроение, не впадая в легкомысленный тон. – Знаешь, Джейн, Хэл собирается уезжать вместе с нами.
– О, замечательная новость!
«Может, она так обрадовалась по той же причине, что и я? – подумал Саймон. – Наверное, надо будет напрямую поговорить с ней о супружеской постели».
Но если Джейн и нервничала по этому поводу, то не подавала виду и казалась совершенно спокойной. Сев рядом с мужем, она стала просматривать письма и рассказывать о людях, которых Саймон не знал. Они вместе составили текст послания, и Джейн сказала, что может сама всем написать.
– Мне не хочется на тебя это взваливать, – пробормотал Саймон.
– Мне вовсе не трудно. После ухода Солтера… нашего секретаря, я выполняла его обязанности.
Саймон с удивлением посмотрел на жену:
– Неужели ты что-то понимаешь в его коммерции?
Джейн немного помедлила, потом сказала:
– Да, разумеется. Я во всем ему помогала. Видишь ли, при его здоровье и дрожащих руках… Правда, он не разрешал мне наводить здесь порядок, но зато я вела его бухгалтерские книги и писала большую часть писем.
Вскоре оказалось, что Джейн действительно прекрасно разбиралась во всех делах Исайи, так что можно было даже предположить, что именно она вела все его дела. «А ведь ей всего восемнадцать лет», – думал Саймон, с уважением поглядывая на жену.
В полдень они сделали перерыв и перекусили. А потом вдруг пришел какой-то мужчина в военной форме и, сказав, что Саймон должен явиться к вице-губернатору, остался ждать в холле.
– Черт побери, надо было сразу пойти, не дожидаясь вызова. Хэл, ты останешься?
– Конечно.
– Будут какие-то неприятности? – Джейн побледнела. – Это из-за дуэли?
– Не беспокойся, дорогая. Вице-губернатор злится, но я злюсь на него уже много месяцев. В сущности, все к лучшему. Он не хочет возобновления дуэли.
По пути к дому вице-губернатора его то и дело останавливали знакомые, желавшие выразить соболезнование в связи со смертью Исайи. Возможно, это была игра воображения, но Саймону казалось, что в глазах многих из них он видел осуждение. Впрочем, он и сам себя винил. Ведь именно его дуэль стала причиной смерти Исайи.
20 
