Последние отзывы

  44  

Яма была метров двадцати в длину и в ширину – и глубиной метров в десять. На дне валялись кости, ветки, какой-то мусор, падалью воняло вовсе уж нестерпимо, и что-то живое, большое, сильное с недовольным ворчанием заворочалось прямо под помостом, заскреблось по бетонированным, отвесным стенкам ямы.

Дружно взвизгнули женщины, и Мазур сообразил наконец что это и есть пресловутая медвежья яма. Сам инстинктивно отшатнулся от невысокого барьерчика – а остальные уже жались у запертой калитки.

Но медведя прекрасно было видно и оттуда. Он косолапо вышел на середину, громадный, неуклюже-грациозный, встал столбиком, шумно нюхая воздух, развернулся в сторону людей на помосте, коротко, утробно прорычал. И остался на том же месте – видимо, давно успел сообразить, что людей с этих двух насестов ему ни за что не стащить, а потому не стоит и суетиться. Медведь – животное умное, не зря таежный кочевой народ верит, что человек именно от косолапого амикана^[5] и произошел... Как любил говаривать майор Султреков, поддавши, «аю-аю – это вам не баю-баю».

Мазур подошел к краю, осторожненько попробовал барьер держится вроде бы прочно. Медведь разглядывал его с нехорошим интересом, пустив из пасти струйку слюны. В тайге, в это время года косолапый почти всегда безопасен – но этот, Мазуру чутье подсказывало, особенный...

На противоположный помост вышли несколько человек. Медведь враз повернулся к ним. Кузьмич махнул картузом и крикнул:

– Вот вам, господа, и полная свобода выбора! Кто не хочет играть в хозяйские игры, перекрестись и сигай вниз! Один вот лодырничать настроился...

Он посторонился. Двое вытащили на помост отчаянно бьющегося человека – странно, но он не кричал, молча пытался вырваться. И тут же верзилы, рывком вздернув его в воздух, перевалили через барьер. Стало видно, что под мышками у него пропущена петля, он повис на толстой веревке, отчаянно суча ногами, обеими руками вцепившись в эту самую веревку, попытался даже по ней взобраться – но веревку быстро вытравливали, человек опускался все ниже. И тут он завопил так, что волосы вставали дыбом. Медведь оживился, рысцой направился к тому месту. Мазур застыл, сжав тесаные доски барьерчика. Нечеловеческие крики проникали под череп, там, на противоположной стороне ямы, перекинули через ограду свободный конец веревки, и она полетела к земле, свиваясь клубком. Еще один жуткий вопль, короткое рявканье зверя – и медведь навалился на жертву, послышался хрип, крики смолкли, слышалось лишь довольное урчание.

Мазур обернулся. Никто не смотрел вниз, все четверо, пряча лица, сбились в кучу у запертой калитки – сработал, должно быть, сохранившийся с первобытных времен инстинкт. Ему самому стало жутко, но он справился с собой, потому что слишком часто видел, на что способны люди в отношении себе подобных...

Покосился через плечо. Медведь, пятясь задом, волок неподвижное тело прямо под помост – там у него, видимо, было нечто вроде берлоги. Следом, размотавшись на всю длину, тащилась веревка. Кузьмина и его людей на помосте уже не было.

Когда их выпустили с помоста, охранники без команды отступили подальше – Мазур догадывался, что вид у него не самый добродушный. Ему нестерпимо хотелось кого-нибудь из них убить, голыми руками, как прекрасно умел. И неглупый Кузьмич не рискнул сесть на повозку – пошептавшись с одним из своих, забрал у него коня. В седле он, несмотря на годы, держался неплохо, поводья держал уверенно. Толстяк начал явственно поскуливать, и Мазур хлопнул его по шее, чтобы, не дай бог, не распространил истерику на остальных – Ольга и без того едва сдерживала слезы, а на Викторию вообще не хотелось смотреть.

* * *

...Вертолет взлетел над заимкой, когда повозка выехала из тайги. Поднявшись метров на пятьдесят, чуть клюнул носом и понесся по прямой, с шелестящим свистом прошел над повозкой, обдав могучей воздушной струей. Лошади заржали, метнулись вправо-влево, но тут же успокоились. Проводив вертушку взглядом, Мазур засек направление, в котором она удалилась чисто машинально, как будто это могло на что-то пригодиться... Похоже, вертолет тот же самый.

Один из распахнувших ворота караульщиков шустро подбежал к тяжело слезавшему с коня Кузьмичу, зашептал что-то, тыча рукой в сторону терема. Кузьмич выслушал, обернулся к вознице и махнул в ту же сторону. Повозка покатила к парадному крыльцу, окруженная всадниками.

По-прежнему держась поодаль, Кузьмич распорядился:

  44