Особенно,... 
4 
– Только с правой руки, – кивнул Чегодаев. – Очень удобное положение, не понадобилось трогать труп…
Даша распахнула дверь, кивнула санитарам:
– Валяйте.
Вернулась в кухню, не прикасаясь, оглядела бутылку: вино качественное, не из слабеньких, отпито не менее трети, по похмельным мозгам должно было стукнуть неплохо…
Чегодаев вошел следом. Даша, не оборачиваясь, спросила:
– Пропало что-нибудь?
– Неизвестно еще. Ни следов борьбы, ни беспорядка. Разве что шкатулка посреди комнаты, но она ее с тем же успехом могла спьяну сбросить сама… На бутылке только ее отпечатки, никаких сомнений…
– Здорово, – сказала Даша задумчиво. – Это, значит, успели в молниеносном темпе сравнить? А откуда такая оперативность? Она что, губернаторская дочка?
– Вы ее не узнали? – хмуро спросил Чегодаев, нацеливаясь извлечь из мятой пачки очередную сигарету. Даша прекрасно знала его манеру давить окурочки – именно его «бычки» составляли чуть ли не половину содержимого пепельницы.
– А что, я должна ее знать?
Чегодаев страдальчески поморщился, не поднимая глаз. Грузно сидел в распахнутом пальто на изящном табурете и молчал. Даше понемногу становилось неуютно. Она напомнила себе, что перешла уже из сыскарей в начальники и орать за неуспехи будут на кого-то другого, на Славку в первую очередь. Легче не стало. Во-первых, Славка – старый друг и соратник, а во-вторых, свою порцию выволочки непременно огребет и Даша, разве что в другой упаковке.
В ванной негромко переговаривались, послышался знакомый шум – ворочают тяжелый предмет, строго определенный.
В голове кое-что забрезжило. Ассоциации улеглись на законное место, как кусочки головоломки. Как-никак она порой и телевизор смотрела, и о культурной жизни града Шантарска имела представление, пусть пещерное…
Платиновая крашеная блондинка, кукольное личико. И – картина на стене, а рядом с картиной…
Даша вышла в комнату, жестом велела коллегам не обращать на нее внимания. Остановилась перед ближайшей картиной – тем самым портретом, ядовитыми красками и всем стилем смахивавшим на иноземную рекламу какого-нибудь паршивого шоколада, – у них там в таких случаях и к кисточке никто не прикасается, все ляпает компьютер. А вообще, похоже на нетленные полотна Бориса Валеджио, чьи репродукции отчего-то полюбились сыскарям помоложе и красуются кабинетах в трех. Даша тоже купила себе одну в прошлом месяце – без трупно-зеленых драконов, с рыжей, почти голенькой амазонкой, лихо махавшей затейливым мечом. Кое-кто говорил, что она на Дашу определенно смахивает.
Здесь на переднем плане расположилось как раз чудо-юдо – слава богу, не зеленое, золотисто-серое. Незнакомый зоологам ящер недружелюбно оскалился в сторону зрителя, а за спиной у него, скрытая по колено могучим чешуйчатым хвостом, расположилась хозяйка квартиры, лежавшая сейчас мертвой в белоснежной ванне. Голенькая, конечно, волосы распущены, ладонь лежит на чешуйчатой спине, взгляд не вызывающий, скорее умиротворенный: «Попробуй-ка меня обидеть, пока я возле этой зверушки стою…»
А рядом с картиной – огромный, многоцветный плакат. На ярко освещенной сине-алыми огнями небольшой эстраде изогнулась в весьма прельстительной позе та же самая женщина, покойница: микрофон в руке, коротенькое платьице обнажает аппетитные ножки и смачный бюст, сверкают зубы, волосы после лихого пируэта стелются за левым плечом…
А имя и фамилия – вот они, пропечатаны огромными буквами.
– Мать твою… – прошипела Даша сквозь зубы.
Ничего удивительного, что фамилия показалась ей незнакомой. Она и была незнакомой, Даша ее в жизни не слышала, как многие тысячи других шантарцев. В самом деле, «Лямкина» звучит совершенно по-деревенски, любая на месте убитой озаботилась бы срочными поисками благозвучного и красивого сценического псевдонима… Примеров масса.
Маргарита Монро, звезда шантарской эстрады номер один. Женщина, беззаветно влюбленная в Мерилин Монро, – даже до Даши доходили слухи о прямо-таки патологическом стремлении Риточки вылепить из себя двойника голливудской дивы. Псевдоним, прическа, цвет волос, старательно скопированные со старых снимков Мерилин платья – как утверждали злые языки, с регбистом из шантарского «Шемрока» Маргарита-дубль крутила пару месяцев роман исключительно оттого, что первая Мерилин когда-то вышла замуж за тамошнего спортсмена. По тем же слухам, в последнее время Монро-два в подражание кумиру намеревалась обзавестись любовником-драматургом, беда только, что среди практикующих шантарских драматургов не было ни одного моложе семидесяти (а один вдобавок и вовсе педераст)…
4 
