ГЛАВА 1

Теплая летняя ночь окропила сонную землю обильными росами. Светало. Клочья тумана выползали из болот, цепляясь за кроны могучих дубов, сваливались в глубокие овраги, обволакивая небольшие лесные озера, которые уже начали просыпаться, задышали теплым паром из своих темных загадочных глубин. Заворчал, пробуждаясь, и грозный Борисфен, ударил о берег волной, прогоняя остатки ночных сновидений. Взметнулась из его глубины рыбина, сверкнув серебром чешуи, за ней другая, третья – по речному плесу побежали дрожащие круги. Ухнул в глухой чащобе глазастый филин, забиваясь после удачной охоты в дупло старой липы; где-то в камышах закричала выпь. Шумно сопя и пофыркивая, среди густой травы неторопливо прокатился еж. На небольшую поляну, где виднелась узкая тропа, пробитая лесным зверьем к водопою, выскочил длинноухий заяц и, сторожко кося глазами по сторонам, принялся торопливо щипать листочки клевера.

Неожиданно в глубине леса затрещал сухостой, раздался мерный топот копыт, приглушенный толстым слоем прошлогодних листьев, и на поляне появился огромный олень. Заяц с перепугу подпрыгнул на месте и серой тенью растворился в ложбине, поросшей терновником. Олень недовольно фыркнул ему вслед и неподвижно застыл посреди поляны, внимательно прислушиваясь. Тугие клубки мышц под серовато-коричневой шерстью чуть подрагивали в напряженном ожидании, готовые взорваться молниеносным прыжком, ветвистые рога, отполированные лесной чащобой, высились короной на голове лесного великана, большие ноздри нервно трепетали, ловя лесные запахи: и сладковато-пряный трухлявого пня, и острую кислинку муравейника, и еле уловимый запах лесного кота, который ночью охотился в зарослях осинника.

Невесть откуда прилетевший ветерок пробежал по верхушкам деревьев и, заплутавшись в чащобе, затих, оставив после себя тревожный запах надвигающейся опасности. Олень резко мотнул головой, и в высоком прыжке бросил мускулистое тело в заросли. Но в этот миг загудела отпущенная тетива, стрела со свистом впилась ему под левую лопатку, и, с хрустом подминая кусты, олень грохнулся на землю. Затрещали ветви столетнего дуба, выросшего у края поляны, и на землю кубарем скатился охотник – широкоплечий круглолицый юноша, черноволосый и смуглый, одетый в стеганую безрукавку, отороченную лисьим мехом, и узкие шаровары из грубого полотна, заправленные в невысокие сапожки мягкой кожи. Отбросив в сторону лук, он вытащил из-за пояса нож, подбежал к оленю и полоснул его по шее. Кровь брызнула фонтаном на примятую траву, олень захрипел, забил ногами, разбрасывая вокруг себя комья дерна. Ловко увернувшись от острых копыт, юноша вцепился в шею зверя и жадно прильнул губами к кровоточащей ране…

Когда юный охотник закончил свежевать добычу, солнце уже успело окрасить горизонт в розовые тона. Юноша сложил мясо в снятую шкуру; крепко стянув концы, связал. Затем тщательно вытер руки пучком травы, потуже затянул широкий кожаный пояс, на котором висел акинак^[2] в деревянных ножнах, украшенных золотыми полосками, подобрал брошенные в охотничьем азарте лук и горит^[3]. И застыл, внимательно прислушиваясь. Тихо. Только неугомонные лягушки квакали на все лады в камышах да полусонные сверчки настраивали свои трещотки, отсыревшие за ночь.

  1