Особенно,... 
70 
– Марио, я не хочу убивать! Не хочу!
– А я хочу? Никто не хочет. За исключением дегенератов с садистскими наклонностями. Но приходится. История человечества началась с убийства – Каин ухлопал Авеля.
– Какое мне дело до библейских сказок? Да и тебе тоже.
– Верно. Но мне есть дело до тебя.
– Надеешься заставить меня выполнять "заказы"?
– Не только надеюсь – я уверен, что так оно и будет.
– И на чем зиждется твоя уверенность? – Меня этот разговор уже начал забавлять. – Ты был прав – я очень изменился. И хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Я похож на трепача? Нет? То-то… Я знаю, о чем говорю. Мне не хочется тебе лгать, говорить, что, мол, выполнишь несколько заданий – а может, и одно – и тебя спишут в ветеранский резерв. С выходным пособием, а позже – и полным забвением. У нас так не бывает. Ты знал, под чем подписывался.
– Меня никто не спросил, хочу ли я подписаться.
– Тем более. Ты – должник Синдиката по гроб жизни.
– Марио, а как отреагируют твои боссы, когда узнают, что ты относишься к Братству Божественного Красного Ягуара?
– Мигель, зря ты зацепил эту тему… – Взгляд Марио был страшен. – Надеюсь, ты никому не рассказывал об этом?
– Я никогда не отвязываю язык.
– Знаю… – Лицо горбуна стало бледным, а шрамы налились кровью. – Поэтому сейчас находишься здесь, а не в сельве, где за сутки от тела остаются одни кости. Открою тебе тайну – приняв от меня талисман, ты стал кандидатом на вступление в Братство. Я увидел твою душу и понял – ты достоин стать одним из посвященных.
– Час от часу не легче… У меня только одна жизнь, Марио.
– Но в отличие от Синдиката, для которого жизнь его членов – всего лишь средство достижения цели, Братство заботится о посвященных до конца их дней. Мы избавляемся только от предателей, хотя на моей памяти подобных случаев было всего два. Однако и в таких, прямо скажу, нехарактерных ситуациях, Братство не посягает на жизнь отступников.
– Вы их отпускаете с миром. – Я не удержался от злой иронии.
– Они уходят сами. Живыми и невредимыми. И никто потом их не преследует.
– Мне в это не очень верится.
– Сам увидишь. – Марио хищно ухмыльнулся. – А что касается работы на Синдикат, то посвященным Братства не возбраняется заниматься любым видом деятельности.
– Я все-таки думаю, что ты – глаза и уши Братства в Синдикате.
– Возможно… – Марио по-дружески подмигнул. – Но пусть тебя эта проблема не волнует.
– Меня волнует другое.
– Что именно?
– Твое предложение опять стать киллером. Я…
– Стоп! Ни слова больше. Давай поговорим об этом позже.
– Когда?
– После экскурсии в сельву. Туда мы пойдем вдвоем. Об этом не говори никому.
– Я здесь никого не знаю, кроме Эрнесто и Кестлера.
– Особенно Кестлеру. Эрнесто неглупый парень, но – тюфяк. Его недавно повысили, однако я бы не сказал, что он зазнался. Ему доверять можно… правда, не в нашем случае. А вот Кестлер… Держись от него подальше, Мигель. Это человек с тысячью лиц. Его роль в Синдикате я еще не выяснил до конца, но думаю, что он работает во внутренней службе безопасности. И отнюдь не рядовым сотрудником. Именно Педро тебя и вычислил в Сан-Паулу.
– Сукин сын… – пробормотал я с ненавистью.
Мои подозрения насчет Кестлера начали оправдываться. Но он был артист… Я вспомнил, как Педро "проговорился" насчет шкатулки. А ведь он точно знал, что я видел, как ее нашли. Правда, не придал этому значения. Тогда зачем Кестлер акцентировал мое внимание на шкатулке? Может, поделиться своими мыслями с Марио? В свете того, что горбун поведал мне о Педро, я уже не сомневался, что тот ничего не делает просто так. Копает под Марио? Но зачем и как?
Запутавшись в домыслах, я в отчаянии плюнул на все эти тайны – пусть у каждого болит голова от своих проблем. Тем более, что сейчас у меня их было по самое некуда.
Марио будто подслушал мое сокровенное:
– Одну из "вертушек" я отправлю на базу. Кестлер и Эрнесто улетят. Мы с тобой останемся. У меня тут, кроме обещанной тебе экскурсии в сельву, есть еще кое-какие дела.
– "Зачистка"? – Мой голос неожиданно дрогнул.
– Да, – коротко ответил горбун.
– Как ты решил… с профессором?
– Тебе он так дорог?
– Он хороший человек. И влип в эту историю с экспедицией только из любви к науке.
– Хороший человек – не аргумент. Но проявлять чрезмерную жестокость в отношении Штольца я не намерен. Есть и другие способы заставить его держать язык за зубами.
70 
