Особенно,... 
168 
— Вот жадоба! — костерил он бывшего друга, спотыкаясь на темной, колдобистой улице. Кобели за плетнями заходились яростным лаем, одна мелкая собачонка даже выскочила из подворотни, но огребла палкой поперек хребта. — Ладно, схожу на хутора, там народ побогаче, пощедрее. И не спит еще — вон огоньки мерцают.
Ночлег устроили на лесной поляне. Хотели на опушке, но оттуда, пока не стемнело, еще был виден замок — будто памятник на жальнике. Пришлось зайти поглубже. Оно и к лучшему оказалось: деревья сдерживали ветер, а на поваленном стволе у дороги Рыска обнаружила и наломала целый букет грибов-шатунов. Длинные ножки уже зачерствели, как прутики, и стали несъедобными, зато за них очень удобно держаться, обжаривая шляпки на костре: когда растрескаются и свернутся лепестками, готовы. Но это так, баловство. Все равно похлебку варить надо.
— Пока девочки переплетают косички, схожу-ка я за водой. — Жар за ручку притянул к себе котелок и встал.
Альк и Рыска дивно смотрелись рядом: с одинаково склоненными к плечам головами, сосредоточенно разбирающие на пряди длинные волосы, белые и черные. Саврянин на миг оторвал от косы руку и показал вору неприличный знак.
— Слыхал, как у нас в Ринтаре девки приговаривают, чтоб волос гуще был? — не унимался Жар, передохнув, перекусив грибочком и расшалившись. — Расти, коса, — будет за что мужу тягать!
— Никогда я такого не приговаривала! — обиделась вместо Алька Рыска. Отчим в свое время столько натягал девочку за косы, что муж за такое обращение живо огреб бы сковородкой по темечку! Рыска вообще не любила, когда к ее волосам прикасался кто-то другой, разве что… но тогда, видно, она была так напугана грядущими выступлением и балом, что на недовольство сил не оставалось.
— У нас другое присловье есть. — Саврянин выпустил готовую косу и наклонил голову к другому плечу. — Косы обрезал — и ум с ними.
— Да у меня их и не было никогда! — подбоченился вор.
— Так и ума-то тоже, — Альк вздрогнул и чуть отодвинулся от костра. Над полянкой шныряла большая летучая мышь — сначала высоко, потом, осмелев, над самым огнем, хватая привлеченных им мошек.
— О, закуска сама прилетела! — Жар, дурачась, подпрыгнул и попытался сбить ее котелком. Разумеется, безуспешно.
— Ты что, рехнулся?! — неожиданно свирепо для такого мелкого проступка рыкнул на него Альк, привскакивая. — Это же плевун!
— Твой родич?
— Он ядовитый, дурак! И харкает подальше тебя. Если слюна в ранку попадет, рука на несколько лучин отнимется. В глаза — ослепнешь.
— Да нет у меня вроде ранок. — Вор заморгал и на всякий случай одернул рукава.
— Если попробуешь схватить плевуна — будут. — Саврянин, успокоившись, сел на место.
— Их и у Рыбки много было, — вспомнила Рыска, протягивая ноги к костру — вечерок выдался зябковатый. Или они в Саврии все такие? — Я сначала даже подумала — птицы, целая стая над деревьями шла.
— Наверное, на ночную охоту летели. Напротив Хольгиного Пупа какие-то пещеры есть. — Альк снова занялся косой.
Плевун, не обидевшись на нерадушный прием, тоже вернулся, но смущенный Жар теперь старался держаться от него подальше.
— И что тут у вас еще такого-эдакого водится?
— Ничего особенного. Обычные волки, медведи и кабаны. Иди, не бойся.
Вор уже пожалел, что вызвался, но праздновать труса не стал: пошел, размахивая котелком и фальшиво насвистывая для храбрости.
* * *
Батраки так сдружились с лесорубами, что уже четвертую ночь коротали у одного костра, делясь припасами, байками и свежими новостями, привозимыми из Йожыга взамен бревен.
Колай, трепло дурное, рассказал лесорубам о жеребьевке, И они теперь подтрунивали над Викием:
— Так ты у нас, оказывается, знатный хуторчанин? Коров не по головам, а по стадам считаешь?
— Отвяжитесь, — досадливо огрызался Цыка, помешивая сытную, но надоевшую похлебку. — Достали уже.
— А жена, наверное, дома курочку в печке тушит… с блинцами… — продолжал дразниться самый молодой из лесорубов.
— Да отцепитесь вы! — Цыку и без того все сильнее грызла тоска по дому, по жене, по будущему ребенку. Сбегать бы хоть на денек, проведать… — Своих небось вообще по году не видите.
— Так у нас работа такая — девки сразу знали, за кого шли!
— Ну и моя привыкнет.
— И то верно — бабы, они такие, привыкучие! — притворно согласился лесоруб. — Вернешься домой, а она тебя уже с ребеночком встречает. А то и с двумя.
168 
