44

Поезд замедлял ход.

Рона не стала высматривать его в толпе на платформе. Он будет там, она знала. Она не торопясь сняла с полки свой маленький чемоданчик.

Со вздохом открылась дверь вагона. Аромат свежего французского кофе из привокзального ресторана напомнил ей, что скоро она будет подсматривать за его движениями на кухне: мелькнет бедро, поднимется рука, мягко качнется расслабленный член. А он будет насвистывать – о, что за чудо этот его свист.

Он ждал у турникета, ища ее глазами. Он улыбнулся и помахал ей рукой. Его лицо показалось ей таким родным, что все ужасы недавнего прошлого исчезли, и с ней остался только его запах, его вкус и тепло его тела. А ведь она едва не потеряла его. Как она могла себе такое позволить?

Он подошел и взял у нее чемодан.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – ответила она. И это было правдой.

Он поставил чемодан на землю.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Но она прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

– Просто обними меня.

Он обнял ее, а она спрятала лицо у него на груди.

– Какие мы оба дураки, – сказала она.

Они поцеловались.

– У тебя вкус Ирландии, – заметил он.

По дороге к метро он спросил, успела ли она повидаться с сыном, а она ответила, что нет, но уже с ним поговорила.

– Он хочет учиться в университете в Шотландии.

– Значит, в мать пошел.

Они вышли со станции рука об руку. И тут Шон начал насвистывать; и, заслышав этот волшебный мотив, люди на улице Парижа оборачивались и улыбались.